«В середине 90-х я работала барменом в ресторанчике «Креатюр» на Большой Морской, возле арки Главного штаба, где сейчас пешеходка. Принадлежал он дочке директора гостиницы «Октябрьская». Девочка забегала, снимала круглое зеркало со стены, рассыпала на нем кокаин, понюхает и по своим делам побежала.

Помню, приходил какой-то браток, каждый божий день выпивал по 100 грамм Хеннесси ХО и чашку кофе, а наливала я ему какой-то сивухи из какой-то канистры под стойкой. А тут так вышло, что мне пришлось налить из бутылки на витрине, прямо перед ним бутылка стояла не раскупоренная, бутылка-то настоящая была. Выпил и как он заголосил! Я каждый день пью настоящий Хеннесси! Что вы мне пойло налили!? Так что хорошее они тогда еще не распробовали.

Братва подтягивалась вечерком, и тогда начиналась цыганщина.

Братва в цыганах, Петербург, 90-е

Рашид, например, «казанский» постоянно сидел. Противный – ужас. Официанток оскорбляет, с девчонкой новой придет – лупит ее. В нем были сплошные комплексы урода. Они же все уже на кокаине сидели, менты у них купленные, выглядели жестоко, озлобленно. То шубу своей красавице купят, потом бросят ее, шубу отнимут, ее изобьют, а шубу новой телке подарят. Или убьют его, а она к новому, как переходящее красное знамя, а новый еще одну шубу подарит. Вот тебе две шубы, а если и его убьют, то считай – три шубы.

Братва и дама, Петербург, 90-е

За моей спиной стоял бар стеклянный, а там для красоты складывали игрушечки – магнитики, киндер-сюрпризы. Рашид как-то подсел к стойке, вытянул шею поближе и как увидел все это – заерзал, лапками затряс, глазки зажглись. Сам не свой. Ну, думаю – обдолбался, сейчас стрелять начнет. Хорошо если в потолок – они порой так развлекались. А оказалось, что он сам собирает эти фигурки из киндер-сюрпризов. Тут мы с ним и подружились на этой теме. Он меня из-за этого ни разу не трогал, не оскорблял, всегда по имени, всегда улыбается, а я всегда ему, то новый магнитик подарю, то поддержу разговор о фигурке из киндер-сюрприза. Киваю всегда, делаю вид, что интересуюсь. А он как дитя успокаивается, хоть на время нормальным становится.

Помню двух здоровенных таких. У них там какое-то сознание открылось, и они все говорили о лошадях, аристократах, конюшнях. Мол, надо разводить жеребцов, что это круто, когда ты с хлыстом и в шапочке, как наездник. Смешно … Но это уже продвинутая братва, тянущаяся к прекрасному.

Под кофеваркой у меня ящик был. Они туда складывали мне все свои пистолеты. Я их не трогала, не смотрела – упаси боже. Накидают и пьют. Кричат: «Неси самое дорогое!». Потом невменяемые сядут на «мерседесы» и погнали приключения искать. Цари! Могут все, ведь в кармане по стволу.

И в это же самое время приходили какие-то государственные проверяющие, заказывали у меня 50 грамм и потом считали, сколько миллилитров я им не долила. Это вершина абсурда, когда вокруг невменяемые убийцы сидят, один с пистолетом магнитики собирает, другой с пистолетом на породистом коне хочет скакать, а буфетчицу штрафуют из-за 5 граммов коньяка.
Братва же порой выглядела как дети – наивные, добрые. Разговоры такие глупенькие, сами не жадные, деньгами сорили направо и налево. А потом за эти деньги и убивали друг друга. Какое-то противоречие во всем в этом было. Тут даже не в образовании дело, не в воспитании. Это уровень развития. Они слабоумные, как в спецшколах для детей с замедленным развитием. Те тоже улыбаются, могут последнее отдать, а потом – вилкой в глаз».

Человек со сломанным носом

Раз отправной исторической точкой является 1991 год, то и стихийная мобилизация спортсменов началась с этой даты.

После падения СССР даже сомневающиеся вставали под знамена братвы. Даже те, кто еще оставался в спорте, еще веруя в славу золотых медалей, и те поучаствовали. Когда-то, в революцию 17-го, все изменил человек с ружьем. Тот, ныне киношный, образ в папахе или бескозырке. Теперь же явился миру Человек с ТТ. Это был человек со сломанным носом.

Кстати, первая фигура Родена, выставленная напоказ в ХIХ веке, так и называлась – «Человек со сломанным носом». Тогда портрет того бродяги оценили как низкое искусство, а сегодня его мраморное лицо с гордостью хранится Европой.

(с) wikipedia.org. Скульптора Огюста Родена "Человек со сломанным носом"

Когда в Петроград свозили с полей Первой мировой сотни тысяч раненых, то многим солдатам давали увольнительную. Куда вы пойдете в незнакомой вам столице? Если в Париже, то на Елисейские поля. В Петербурге они все потянулись на Невский, и каждый остановился возле шикарной витрины Елисеевского магазина. Глянули они на ананасы, которых никогда не видели и не поняли, что это за диковина. Поняли другое – за что они воюют. Так возродился древний клич – «Грабь награбленное».
Не сравнивая страдания тех крестьян с обидами советских преторианцев, все же методологически картина выглядит похожей. Братва, ощущая себя оскорбленной советской властью, завернула старый лозунг в новую упаковку - «они нам по жизни должны». Еще больше морального права было у солдат, вернувшихся из Афганистана.

Причем большинство не могли, да и не пытались обосновать, почему коммерсанты им должны. Лучший ответ: «Потому что – гладиолус». Лишь те, кто родились раньше начала 60-х, могли порассуждать: пока мы теряли здоровье ради отчизны, спекулянты всех видов объединились и нажились. Отсюда, повторимся, родилась та глобальная претензия к партии и правительству. Отсюда, когда государство ослабло, наши герои подняли власть с улиц.

Они были больше похожи на кентавров – мощные, натренированные, быстрые.

Ленинград, 80-е

Как только выхватили власть, превратились в сочетание человека и змеи. У греков это называлось Ехидной. И только потом, изничтожив себя, окаменели сфинксами на могилах. Сфинкс же создан по образу и подобию человека и льва. Того, кто прыгнул.

Предчувствие. Дмитрий Воскобойников

У меня с университетской скамьи был друг – Димка Воскобойников.

Мой друг Дима Воскобойников

Высокий красавец, мастер академической гребли, филолог, читал стихи на испанском, девки оборачивались. В конце 80-х он вернулся в Ленинград в погонах старшего лейтенанта ВВС после службы военным переводчиком, и я затащил его в уголовный розыск. Он стал моим напарником. Неважно, какая тогда стояла погода, а мы с ним попали под замес в драку возле ресторана «Нева» на Невском. Сначала нас лупили человек семь югославов, а они крепкие, дерзкие, а потом нам на помощь подскочила пара боксеров из братвы. Они нас знали, им нас стало жалко. И теперь мы уже давили из югославов сок.

В этот момент из ресторанов «Нева» и «Север» вываливали какие-то проститутки, отстойщики-таксисты нагло развалились на капотах и ржали, карманники вынюхивали пьяных иностранцев, несколько рож кого-то зажимали и принуждали к чему-то. Подоспевшие постовые чуть ли не обнимались с какими-то спекулянтами, а редкие прохожие, жмурясь, опасливо семенили сквозь этот карнавальный строй.

У меня из-за пояса вылетел табельный пистолет Макарова, его с асфальта подобрала одна знакомая девка и, спрятав себе в сумку, успела мне крикнуть, чтобы я не волновался. Когда мы совсем победили и зашли с Димой вымыть физиономии в туалет кабака, где в этот момент какая-то какому-то делала минет, то мой друг, нагнувшись над раковиной и глядя в зеркало, очень спокойно сказал: «Ты знаешь, нам этого никогда не простят».

Я сначала даже ошалел, подумал, что он по поводу какой-то там законности. Дима умер в звании полковника, работая в РУБОП. Этот красивый и умный человек спился.

Разглядывая сегодня то время, в голове всплывает высказывание Аль Капоне: «Там, где виноваты все, не виноват никто».

Киш-миш. Игорь Карпов:

«Фарцовкой я начал заниматься с шестого класса, с 1981 года уже возле Пулковской бегал, финнов за водку босяком в номера отправлял. К 1985-ому году возле Галёры уже бегали боксеры. Но не очень щемили нас. В 1986-ом у меня один такой джинсы «Левис» отнял. Так мне врезал в плечо, что я неделю не мог этой рукой деньги считать. Но это были разовые, розовые истории. Слова «рэкет» тогда не существовало. Поближе к 1991 году все менялось.

Мне предложили продавать в Катькином саду (Екатерининский сад на Невском) шкатулки – открыто, за валюту, а раньше доллар в кармане – хуже наркотиков. Место мне объявили в 2 тысячи долларов, а в месяц я был должен боксерам по 500 долларов. Кого только вокруг сада не было из братвы. Боксеры, борцы, «тамбовские», «малышевские». Каждые держали свой кусок и между собой бодались. Вот и считай: стол – метр, пусть три стороны Катькиного сада, кроме стороны Невского проспекта – 300 метров. 300 умножаем на 2 тысячи - равно 600 тысяч долларов. Это как сегодня миллионов 10 долларов. И это только за вход. Так еще помесячная аренда, еще табаш от торговли, еще ломщики, карманники зарабатывали. Ух.

Стенды возле Екатерининского сада, Ленинград, 1990 год

Да и каждый фарцовщик на Невском уже индивидуально платил братве. К тому же на Невском рухнул порядок.

Раньше бить иностранца было немыслимо, если ты, конечно, не самоубийца, а теперь все можно стало. Как-то шведу одному ребята валюту ломали, а другой швед начал это снимать на видеокамеру. Так его накернули, а камеру отобрали. Милиция – это же люди. И они не выдержали, стали меньше работать, больше зарабатывать.

Все крутилось, все вертелось. Казалось, что это бесконечная карусель. Но мало кто докрутился до конца аттракциона. Вырицкого ломщика Славы Кувшинова – нет, Эльдар-карманник пропал после поножовщины в кабаке. Боксер Данила кого-то расчленил. Судьбы разные и в чем-то схожие. Фарцовщик Игорь Баев разбился на машине. Братва же больше грабила чужих, а своих начала просто убивать.

Павший, Петербург, 90-е

Вот только помню боксера Мишу Ермошкина. Он какой-то особый был, добрый, всех своих знакомых защищал и никого не доил. Ну, может на день рождения ему кроссовки ребята купят. Однажды один «воркутинский» у его знакомого фарцовщика 5 долларов отобрал, так Миша его прямо у входа в публичную библиотеку с двух ударов хлопнул. Сейчас Миша в каком-то приходе. Не выдержал. Поэтому и выжил.

После 1991 года и некоторые фарцовщики подались в братву, будто это более выгодный бизнес стал. Как-то Кумарин познакомил меня с Толей-Кувалдой, он в свое время стоял на воротах в ресторане «Казбек». Я же многих знал. Вот на рынке на Салова помогал братьям Васильевым колпаки крутить – изображал из себя играющего. Меня тогда «молодой» звали. Рядом стояли со мной такие Гриша-Здоровый и погоняло «Военный». Эти оба на кладбище.

Кувалда познакомил меня со своей братвой, которая постоянно сидела в кафе «Счастливый берег» на Канале Грибоедова, возле Казанского собора. Они мне говорят, что разрешаем тебе представляться братвой от нас, а вообще, делай, что хочешь. Вот и начали творить, что хочешь.

Как-то какого-то вьетнамца отловили у него на съемной квартире. Нам сказали, что он главный среди их мафии и кого-то кинул. Завернули его в ковер, обмотали веревками, как в комедии «Кавказская пленница», положили его на багажник жигулей, прямо на крышу, так в лес и вывезли – гнали с ним на крыше по Питеру. Там ему все объяснили, он отдал деньги. Полный киш-миш.
А Толю-Кувалду глупо убили. Он в деревне на какого-то тракториста нарвался – они что-то не поделили, тракторист вынес ружье и приставил Кувалде к глазу. Толя кричит – стреляй. Тот и жахнул.

Помню, остановили нашу машину на КПП. Гаишники нашли ствол в машине. Мой, скажем так, шеф говорит: «У меня в багажнике – ящик водки. Ставим бутылки, стреляем – вы из табельного, я из своего. Если вы выиграете, то называйте цену вопроса. Если я, то разбегаемся». Вы не поверите, но стреляли. Мой из восьми выстрелов восемь бутылок убрал, а они промахнулись. Отпустили, конечно.

Недавно еду по Дворцовому мосту, рядом кабриолет шикарный. Оттуда водитель мне улыбается. Говорит: «Молодой, а ты живой!»». Мой знакомый, кто не знает той жизни, забился под сиденье и кричит мне: «Ты откуда его знаешь, это же сам Сергей Васильев!».

Глава 26

ПОЛНОЛУНИЕ

Пример зачистки

Гангстерское «Бородино» началось 1 июня 1994 года сначала, в 8 утра на улице Ленсовета были убиты двое «тамбовских» – мастер спорта по классической борьбе Басалаев и выпускник института физкультуры Шепелев.

Басалаев, Шепелев

Вскоре на улице Турку в «мерседес», где сидел Кумарин, выпустили 28 пуль. Телохранитель, сидевший на пассажирском сиденье, так и остался там сидеть до окончания осмотра места происшествия, а Кумарин получил 9 пуль.

Мерседес Кумарина после 28 пуль

Соратники хлынули к Кумарину в больницу, где, согласно, мифологии, Глущенко положил перед хирургом тысяч сорок долларов и ТТ, предложив ему два варианта развития событий – «выживет – не выживет».

Глущенко, Кумарин, Коляк, кто будет убит чуть позже

Через месяц Кумарина в коме транспортировали в Германию. Там он воскрес.

На все это с нескрываемым интересом смотрели представители прочих группировок. И они не зря заняли места в первом ряду.
Для начала, куда-то пропал исполнитель пальбы по Кумарину. Причем очень быстро. Когда я об этом спросил Владимира Кумарина в 2020 году, в «Крестах», он мгновенно сформулировал свое алиби: «Так я тогда был еще в коме».

Потом убили «великолукских» боксеров Звоника и Желтка, после еще парочку, затем еще кого-то. «Великолукские» Анджей и Косов, понимая, что кольцо облавы сжимается, скрылись в Венгрии. В командировку направили несколько специально обученных. Там они связались с будапештской братвой, снабдившей их оружием и информацией о беглецах. Точности были куплены у венгерской полиции. Анджей и Косов легли прямо в мотеле, их тела доставили на Большеохтинское кладбище.

Анджей и Косов на Большеохтинском кладбище

Также в Венгрию сбежал Рунов, но после расстрела двух товарищей вернулся в Питер. В 1995 году его добили.

Пришло время отвечать и старшим по рангу. 30 июня 1995 года возле своего статусного дома на Московском проспекте, что и поныне зовется «Русским пряником», положили Николая Гавриленкова – «Степаныча» – дона «великолукских». Того, кто первым начал. Лупили в него с душой – его мозги в прямом смысле остались на асфальте. С асфальта подобрали потом два «калаша», 55 гильз и ТТ, который не понадобился.

Николай Гавриленков (справа)

Всем зрителям уже стало понятно, что «великолукский» блицкриг не удался. К концу 1995 года у ресторации «Невских мелодий» пятью выстрелами успокоили еще одного из его команды.

В феврале 1996 года Глущенко пригласил на переговоры оставшегося за главного в почти истребленной «великолукской» группировке Виктора Гавриленкова. И чтобы все было по-честному и безопасно, они договорились посмотреть в глаза друг другу в отеле «Невский Палас», в центре Невского, где сплошные камеры и милиция. Витя проанализировал и согласился.

Виктор Гавриленков

Автоматчики зашли в лобби-бар, залили его свинцом, убив его двух вооруженных милиционеров-охранников и положив случайного подданного Великобритании, Хайдена Джона. По торговым он сюда делам приехал, а не за этим.

Погибшие милиционеры

Гавриленкова-младшего ранили. Вместе с ним искалечили случайно попавшего на линию огня петербургского коммерсанта. С пола подобрали два «калашникова», 60 гильз. То есть пока рожки не опустели, исполнители не успокоились. Еще в баре остался брошенным пистолет ТТ и запасная обойма к нему.

Разумеется, органы поинтересовались у Глущенко, что это было, и, конечно же, он дал исчерпывающий комментарий – подъехал к отелю, чуть опоздав, но, заметив скорые и служебные автомашины милиции, решил не светиться. А потом уже узнал, какое такое злодейство состоялось.

Прошло много лет, и 15 декабря 2010 года в Москве состоялся разговор между исторически близким к Кумарину арестованным Андреем Рыбкиным и несколькими сотрудниками МВД и прокуратуры. Целью встречи было выспросить у него про забытые всем события. Вот цитаты из документа, который был оформлен, как справка об оперативной беседе. Не вникайте в имена, они большинству ни о чем не скажут, не воспринимайте текст как правду или увиливание. К этому надо относиться как к интонации.

Андрей Рыбкин (умер в тюрьме)

«Рыбкин подтверждает то, что знал о том, что готовится покушение на Гавриленкова в «Невском Паласе».

Андрон искал автоматы и спрашивал у него (Рыбкина). Он, Рыбкин, знал со слов Андрона, что тому Жуков передал автоматы.
Андрон – человек Баскакова (Баскаков занимал ведущее положение в Рязанском преступном сообществе «слоны». Слон – номинальная фигура, которую раскачала пресса).

В группе Баскакова были Кучер, Гоша, Чудной, Кот, Степак. Между Кумариным и Андроном тоже стоял Баскаков.
У Кумарина был мотив мести, Андрон был движим мотивом самоутверждения перед Кумариным. Андрон имел достаточно людей, чтобы проводить самостоятельные операции.

После того, как Кумарин посчитал, что люди Степаныча (Гавриленкова) на него покушались, он через Брави и Стасика организовал прослушку Гавриленкова. Впоследствии они были убиты людьми Чудного.

Кумарин приближает Чудного к себе – крестит его сына. Чудной считал, что ему не нужна большая команда, достаточно 10 лейтенантов (Рыбкин вводит свою терминологию. В сицилийской мафии таких называли капитанами. - автор), у каждого из которых по 5 человек в подчинении, и желательно, чтобы они друг друга не знали.

Рыбкин слышал, что Андрон говорил после стрельбы в «Невском Паласе»: «Надо добить Виктора, пока он находится в больнице».

Со слов Баскакова, он (Рыбкин) слышал, что Чудному говорили, что нужны глушители, но тот сказал, что нужно сделать погромче.

Миша Глущенко договорился с Виктором Гавриленковым о встрече в «Невском Паласе». Так как Гавриленкова не убили, Глущенко негодовал по этому поводу, считал, что его подставили.

Непосредственные исполнители мертвы». Конец цитаты.

Что по бывшему мастеру спорта по вольной борьбе, бывшему депутату от ЛДПР ЗакСа Ленобласти и родившемуся в Тамбовской области Андрею Рыбкину, то он умер в декабре 2012 года в тюремной больнице. Бывший чемпион мира по вольной борьбе Александр Баскаков умер в тюремной больнице через год – в конце декабря 2013 года.

После «Невского Паласа» раздались аплодисменты. Все мафиозные семьи Петербурга поняли, что в Кумарина нельзя мазать. Это чисто шекспировская трагедия, когда гибнет весь хор. Мне Кумарин ответил удивленно, как ребенку, который спрашивает о чепухе: «Это же месть». Это правда, но не только.

К этому времени Малышев уезжает в Испанию, и Кумарин занимает весь трон босса всех боссов.

Постскриптумом можно заметить, что, спасся лишь Витя Гавриленков. И спас его Малышев, укрыв его с его же доходами у себя в Испании. До сих пор на улице говорят, что Кумарин из дипломатического опасения к Малышеву пообещал не трогать недобитого. Но с условием – чтобы Гавриленкова в Петербурге никто никогда не видел.

Виктор Гавриленков в Испании, но все же в тех же золотых цепях

Гавриленков-младший вернулся в Питер только после ареста Кумарина в 2007 году. И до сих пор мирно проживает в своих апартаментах на Каменноостровском проспекте, в доме, где на первом этаже расположен детский сад «Живулечка».

О той схватке сложено много версий. Вроде как не сошлись по дележу доходов от поставок вина на Игры доброй воли. Но если и это вымысел, то он только обнажает правду, которая скрывает реальность.

Сама же гангстерская сага неподсудна.

Евангелие от Иосифа

Наши расплывчатые представления о людях, даже изменивших мир, не дают взглянуть на них по-другому, через их становление в молодости.

Ленин был единственным главой страны-философом за всю историю Руси, Российской империи, СССР и Российской Федерации. Можно взвесить его десятки томов полного собрания сочинений. Началось же его восхождение к мысли после казни его родного брата. И отомстил другим путем.

Хрущев был таким же единственным, идеальным романтиком, додумавшимся до того, что в 1980 году он по телевизору покажет последнего преступника, после чего система МВД отомрет. Это уже практически анархо-коммунизм.

Брежнев был единственным настоящим фронтовиком. Потом он полюбил золотые звезды героев и уподобился чуть ли не африканскому вождю. А тогда, в Великую Отечественную он вгрызался с десантом в Малую Землю под Новороссийском и видел, как бойцам отрывает ноги и руки. Поэтому-то он и стал самым добрым лидером державы за всю ее историю.

Сталин был из гангстеров. Стоять в 1907 году на главной улице Тифлиса, держа наготове револьвер в кармане, поджидать инкассаторов, а потом вместе с уголовниками лупить по казначейской карете из всех стволов, кидая бомбы… Тут надо иметь крепкий дух. Назвали это тонко – экспроприацией. Значит, до экса они все планировали. Сталин не только встречался заранее с бандитами, а тесно с ними общался. Знал правила их игры, понимал риски этих правил. Видел, как и зачем они расправляются с себе подобными.

Пробежимся хотя бы по самым известным налетчикам того периода. Легендарный «Мишка Япончик», он же Моисей Винницкий сидел на каторге еще в 1906 году за разбои, которые он же называл экспроприациями. Он же был анархо-коммунистом. А в 1919 году был командиром красного полка, собранного из двух тысяч уголовников. Быстро навоевались, но было. Григорий Котовский – оттуда же, сидел за налеты, а позже в одесском театре собрал уголовников, где обсудил с братвой, что делать в новых революционных условиях. Нестор Махно – любитель экспроприаций, сидеть начал с 1906-го. Так что отделить уголовщину от идейных чрезвычайно трудно, так как порой это одно и то же.

Отсюда, Сталин и не лез в лидеры революции. Больше присматривался. А когда внутри партии создал преданную себе систему, то со всеми и разобрался, став 100-процентным собственником. И даже после этого все вопросы по своему активу решал только через убийство заподозренных в малейшем покушении на свою власть.
Чисто мафиозный подход к снаряду.

Вий

Никто не понял, как быстро все изменились. Все произошло, как у Тарантино в «От заката до рассвета» – бац – и стриптизерша превращается в королеву вампиров. Только что страна свалилась в идеальный кабак, и вроде бы всем энергичным людям жить стало веселее. И вдруг у братвы одномоментно выросли рога. Заодно они разделились на оборотней и вампиров. Вернее, самые явные и сильные.

Более мелкие тут же обратились в нетопырей на любой манер. Из всех щелей полезли лешие, водяные, злыдни, гидры и прочие косматые страшилища, что жрут все подряд и не могут насытиться. А какие у них на коленях сидели кикиморы – загляденье. Если бы они окаменели, то сегодня из многих фасадов торчали застывшие горгульи. Но это были ни фига не мифические существа, а только что отличные ребята.

Их прославляли передовицы советских газет, директора школ собирали линейки – «равняйсь!» и торжественно объявляли об их победах. Те, в честь кого вставали заморские колизеи под гимн Советского Союза. И текли слезы счастья, и на родине плакали у черно-белых телевизоров.

С тех дней в речевой оборот братвы и приближенных к ней в обиход ввернулось слово «демон».

Один из бригадиров братвы, Петербург, 90-е

Для того, чтобы кого-то быстро охарактеризовать, достаточно было произнести: «Ну чистый демон». И всем все ясно. Возможно, на этот слог подсознательно повлияла русская культура с ее лермонтовским текстом, полотном Врубеля. А может быть это гипертрофированный вариант черта. Ведь у уголовников уже был давно отточенный вариант – «черт». Но они так называли арестантов-нерях.

На доме Зингера, что на Невском проспекте, свисают фигуры валькирий. Это грозные феи, которые должны смотреть на рубку викингов и забирать на небо самых отважных. Если вы доверяете скандинавской мифологии, знайте – петербургские валькирии попотели.

Война закрывает глаза. Да и демоны бывают полезны. Например, у Гоголя в «Ночи перед Рождеством» кузнец Вакула летал в Петербург на бесе.

Валентин Гудевский по прозвищу Дэртэн, старейший вор в законе

Гудевский, ушел в 2021 году

«Спортсмены с нами начали столоваться еще с 60-х. Жулики иногда их подтягивали с собой в трамваи, троллейбусы, ведь время было не нежное и карманника могли запросто избить, а спортсмены защищали от толпы. За это они и получали на кабаки.

Когда же пришли 90-е, то братва к нам пожаловала уже свысока. Уже нас самих пригласили. У них же с разговорным жанром было туго. Некоторых послушаешь … пык-мык. Один наш таким кликуху приклеил – «туды-сюды».

Я перевоспитывать никого не собирался, а по нашей традиции они были никто – все же были комсомольцами, чуть ли не членами КПСС, служили в армии и так далее. К тому же их методы были мне чужды.

Раз жуют мне какую-то вату про то, чтобы я какому-то коммерсанту, который в принципе прав был в той ситуации, что-то обосновал по-блатному, и говорят, что если он меня не поймет, то они все равно у него все заберут. Я говорю: «Прочь с глаз моих! Зачем вам тогда понятия, мой опыт, если вы все равно отнимете. Идите и отнимайте!».

Фокус зрения

У меня был знакомый. Из братвы, но спокойный как танк без солярки. Говорил мало и никогда не повышал голоса. Даже если вступал в месиво, то дрался лениво.

Однажды ему прилично накатили, и ему пришлось отлежаться. Я пришел его навестить. Володя рассказывает: «Тех парней жалко, они все ноги об меня переломали».

С каких-то щей при нем оказался альбом Гауди. Он его листал и приговаривал: «Очень хороший архитектор. В его домах никогда не будет тараканов». Я настолько опешил, что спросил – почему?

- Смотри, у него все плинтусы аккуратно замазаны цементом. Ни одной щели – тараканам не проползти.

Голограмма. Александр Тараторин

«Если лидеры были все-таки мыслящими, хитрыми, а те, кто пришел из спорта за ними, помоложе, – характерными, то скоро в массе набор попер из провинции. Лидер «пермских» Ткач собрал вокруг себя целый выводок тех, кто буквально сбежал из Перми за свои художества. Но, как правило, опасаясь не государства, а своих корешей, перед которыми провинились. Как в Америку, уплывали отбросы общества, иначе бы зарезали. Начался за этим «столом» натуральный сучий ропот: «Мы, да мы, да у нас». Интеллект деревенский, неразвившийся. Кичились распущенностью, вседозволенностью. Это была пристяжь. Да и не только его. Большинство приезжих были похожи друг на друга. Голимое лекало, как у старого еврея Соломона. В кабаках они выеживались друг перед дружкой. Собрали «лекторат», как сами кричали, коверкая слова. А проще, «рамсы» качали за булку с маслом. Вот так образовался клуб очевидных, но невероятных буквально в каждой ОПГ.

Врать ведь тоже надо уметь. Доказать недоказуемое. Обосновать. Внести в массы, что белое – это черное. То есть перевернуть мораль. А могли это лишь лидеры. А вокруг «гоп со смыком», хулиганы без стержня, изгои, параноики. Им нужны были свои геббельсы. Они перемещались грядками, грудками, как анархисты на грузовиках. По любой причине, пусть из-за килограмма бананов, налетали как осы. Толпа завораживала. Они по одному только ковырять в носу могли. Без грядки кто они? Обыватели с коммунальными платежами, папе в Пермь сигареты послать, и то перепутали бы, какие. А сбившись в кучу, и подраться можно. А лучше устроить погром и что-нибудь спереть. Так в революцию громили винные склады.

«Мурманские», Петербург, 90-е

Но придумать сами ничего не могли. Только ударить более слабого. Как в анекдоте, когда Крокодил Гена и Чебурашка опоздали на электричку, а Гена Чебурашке в морду. «За что, Гена?!» – «Так надо же что-то делать!»
Тем более что государство ушло.

Они моду на кепки и приволокли. Да резиновые сапоги притащили с собой и лишь в Питере их разули.
А похожи были на голограмму японскую, которую повернешь, а на картинке девка улыбается. Они только это делали с прищуром.

Вскоре эта орда образовала воронку. Бессмысленная и кровавая карусель эта стала похожа на метрополитен с заснувшим машинистом – по кругу носится поезд – никто не понимает ничегошеньки. Логики никакой. Рассчитать преступление не могут. Все в диких зеленых галстуках и красных пиджаках. Газет не читали. Идиотские выходки.

Вплоть до самого своего самоуничтожения бесились. Так у Ткача на дне рождения 2 июля известный всем Ричард танцевал на стойке со стрип-шестом. Как в фильме «Бриллиантовая рука»: бабы падают, гуси летят. Остальные подпрыгивали, как пинг-понговые шарики.

А все человечество считали лохами. Сами же быстро превратились в старую, пожеванную магнитофонную ленту. Короче, Бивис и Батхед.

Пехота братвы, Петербург, 90-е

Нужны только для массовки. А ветер дунул – все – нет никого. Я их называл – вигонь – прилипалы.

Но горя принесли с собой чересчур. Юла раскручивалась с конца 80-х. Скоро даже хозяйки на кухне уже о «тамбовских» говорили. В 91-м «пермские» расцвели – у Ткача сандалии впереди. Собирали друг у друга цепи, один 140-й «мерс» на двадцать человек, телефон отобранный, неработающий. И вперед – на стрелку, как сбежавшие от помещика крестьяне. Порой в «Рекламе Шанс» объявление о продаже сахара прочитает по слогам и все, кричит: «Моя тема – надо шваркать!»

Другие были не лучше. Просто жрали все подряд. Как людоеды. Сварил человека. Пару дней поболел и привык. Потом и жгли людей. В психбольницу надо было сажать всех. Жизнь трамвайного билета не стоила».

Глава 27

КУЛЬТ СМЕРТИ

«Убивали как в «Брате». Александр Дружинин, из наемных киллеров, до сих пор отбывает срок за убийства

Справа Дружинин по прозвищу Дружик

«Я родился в городе Кировске Мурманской области. Это городок – 20 тысяч населения, все работают на объединении «Апатит». Родители мои рабочие, через три года после моего рождения отец умер, мать работала прачкой на полторы ставки и умудрялась свозить нас на море по льготным путевкам. Я еще до трех лет с отцом ходил на лыжах. В три года с простых лыж я глядел на человечка в горах и завидовал.

В первом классе подделал подпись матери, так как она была против горных лыж, и пошел в горнолыжную секцию. В Кировске это было массовое явление. Когда выдали лыжи – чуть ли не молился на них. Фирма «Элан». Ботинки кожаные. Тренер – Сергей Порфирьевич Иванов, он выступал в одной сборной с будущим главой Олимпийского комитета Тягачевым.

Я на отлично учился до шестого класса, а потом – только на сборах, пару месяцев в году в школе оказываешься. Когда меня в пионеры принимали, я стоял в почетном карауле. В комсомол я не вступал – мне сказали, что я уже там, когда приехал с соревнований. Я мечтал поступить в Суворовское училище. Порядок, героизм. После восьмого класса пошел в военкомат, сказал: «Хочу – как это сделать?» Там хладнокровно восприняли, выгнали: мол, рано. Приходи после 10 класса в Нахимовское. Потом мать погнала в ПТУ, все равно в какое, лишь бы работал. Исполнилось мне 15 сентября 18 лет. У нас рудник – вот и пошел я горняком. Потом пошел помощником взрывника, зарабатывал 220 рублей. На работу бегал по 20 км, как на тренировках.

Я был в «Труде», в сборной центрального совета всей страны. Пригласили в Узбекистан – Чимган. Кубок Союза провели на шикарном уровне, первый секретарь ЦК приезжал. Первые соревнования, как на Западе – бесплатные чаны с пловом. Я стартовал 40-м номером. После первой попытки стал 20-м. Вторая попытка – 1-м. В общей сумме – 3-й. Без тренера ведь приехал, все удивились работяге. Меня все поздравляют. А награждают другого. Сняли за то, что пропустил древко между ног, а я-то знаю, что этого не было. Вместо меня – парень из ЦСКА. Я спорить даже не стал. Зато меня взяли в ЦСКА.

В год смерти Андропова я разбился на лыжных гонках на Медео. Бедро раздроблено, нога отдельно. Это мне уже в госпитале говорили. А госпиталь был забит афганцами-обрубками. К ним ходили комсомольцы – телевизор привезут, типа поддержки. Ни рук, ни ног. Гниение кругом. Тут что-то во мне сломалось. Вот она – плата за родину, и я понимал, что у Кремлевской стены их не похоронят, и матери их, как у меня, прачки и также будут жить в нищете, только им теперь стирать чужое побольше придется.
А мне кости сверлили, чтоб поставить на ноги, ручной дрелью.

Приехал домой, метнулся в Таллин в Педагогический институт имени Вильде на кафедру физкультуры. Стал восстанавливаться. Это трудно. Как Брумель – на крике. Но стал абсолютным чемпионом Праздника Севера в 1986 году. Выступал за Эстонию. А числюсь в «Динамо», стипендия сорок, жрать нечего. Со временем устроили меня – министр строительства Эстонии, министр связи Эстонии катались на горных лыжах, я их немного тренировал. Подвесили к директору производственного объединения «Норма», они ремни безопасности к «жигулям» выпускали. Числился контролером ОТК.

Пытался фарцевать с финнами. Чухонка, матрешки. Но нас местные сдали. Нас КГБ шуганул. Была «копейка» у тестя в Кировске, - я ведь к этому времени женился, – с номерами «МУ». Вот мы на ней и зажигали. Чекист, помню, кричал: «Вы че, мурманчане! Понаехали тут!» Я не стал спорить: «А вы - таллинчане, весь порт забит мажорами».

Потом «академка», потом заочный. Смысла учиться уже не видел, а ребенок уже родился. В Кировске тренером стал работать. Потом инструктором в гостиницу к знакомому, Благодатскому. Он был потом депутатом, а убили здесь, в Питере. Он был деятельный – замутил, чтобы гостиница построила подъемник. Ведь началось кооператорское движение. Строили вчетвером, цемент на себе в гору таскали по 50 кг. Экономили, за лето построили. По 8 тысяч получили. Тут же к нему подкатили местные уголовники, сначала на дружеской ноге, потом им показалось мало. Они не спортсмены, и были мне противны.

Он собрал команду из нас, и начались стычки небольшие. Я далек от этого был, но в гостинице в ресторане произошла стрелка. Мы пришли пустые. Еще ведь со стволами не ходили. Максимум ножи. Короче, драка. Отстояли. Я ничего не заработал, как дурачок. Я помогал, потому как он спортсмен, а уголовников не любил.

Короче, живу с женой, устроился водителем на КамАЗе. Уже талоны в стране. Пытался таксерить, водку пихал. Крутился как все.

Наконец, в Польшу поехали – золото, бинокли повезли. Раза два. Выходило 200 баксов в месяц – больше суеты. Не мое. А жена в другом доме оказалась, как в плохом сериале. А сын со мной.

Поперлись с товарищем снова в Польшу, потом решились пешком ходить через границу в Германию – воровать. На вокзале увидели русского с тяжелой сумкой. Думали, запчасти, и украли. А в сумке монеты – новые десятки, советская атрибутика, ордена, медали. В том числе ордена Ленина. Продали все в Голландии, но на вес, так как они говорили, что русские наводнили рынок этим. Попали в тюрьму за кражу, пару недель посидели, нас не выслали, мы попросили политического убежища – нам дали по 600 марок и убежище. Мы сбежали и автостопом снова в Голландию. В Амстердаме квартиру снимали.

Возвращаюсь в Россию, а Саша Якимов – кореш, сидит за рэкет. Его потом убили. Я его встречаю, и едем втроем покорять Питер. К тому же в Питер мы из Таллина заглядывали раньше, общались с Ваней Витебским. Его потом убили. Колю Петрова знали. Он потом с «пермскими» водился, его потом застрелили. Мы же проездом зацепляли эту жизнь. Нахватывали валютчиков на Невском. Мы смотрим: крутые ребята – куртки кожаные. Хотел быть похожим. Приезжал в бар «Шайба», в гостиницу «Советская». Видел характеры, считал, что я не уступлю, если что. Так что на дальнем кольце в орбите, но в орбите. Потихоньку засасывало. А что, горняком подыхать за талоны на хозяйственное мыло? Сука и скука.

Вот мы в 1989 году из Кировска и в Питер. Я с Якимовым и еще один. Странно, но он жив – не стоит его имя упоминать, потом еще Саня с Новосибирска прибился. Мы назывались Саньки, сняли четырехкомнатную квартиру на Трамвайном проспекте и водили жалом. Могли в бандиты, могли в коммерцию. Осваивались. Бывало, и за магнитолу выхлестнем кого. Барыг с дурью накрывали. Познакомились случайно с Костей Могилой, Кулибабу знали. «Сюрприз» – кафе на Старо-Невском – там и познакомились. А офис у Могилы был на Суворовском. Стали «могиловские». Стали периодически туда заезжать, чтобы встать в дело. Надежда была на зарплату, на долю, воротчиками побыли. Но особого понта не нашли. Так… Если была просьба, мол, вот еще ребята, стрелка – поприсутствуйте. Мы для массы.

Позже появился напарник, человек Васи Тюменцева – Андрюша Ушастый. Вывозили коммерса в Купчино, пугали. Он испугался, обещал пароход купить. Потом Андрея в Америке убили. Так вот, этот коммерс прятался и от Малышева, и от «тамбовских». Никелем занимался. Мы охраной к нему приклеились – деньги у него водились. Он мошенник, конечно. С ним мы и в Мончегорск 50 тысяч долларов взятку возили за вагоны никеля. Уже оружие перевозили с собой, в брониках тренировались. Уже вокруг пальба идет. В душе уже был уверен – надо отстреливаться, если что. Не ждать. На выезде гоняли в Брест машины и отбирали машины, которые сняты с учета. «Форд-калибр» появился. В гостинице «Русь» – офис. Стрелять – не вопрос. Появилась тема – через Москву кредит на «Уралмаш» через Европу. С «солнцевскими» встреча. Банковал коммерс, мы для виду, так было принято. Вот и «Лянча» новая у нас. В Екатеринбурге запутали коммерсанта – отдал БМВ-850. Помню, стоят шесть машин, он говорит: «Выбирайте любую».

У нас общие знакомые и с «малышевскими» были. Нарисовался Сериков такой. Его потом убили. Пришла тема – решить вопрос с человеком в порту. Меня знают: если я сказал – сделаю. Сказали, что чел хочет отжать бизнес.

Помню, один парень сказал: «Да нет, ребята, вы же добрые, не сможете убить». Засела мысль. А тут гада надо убить. Саня Якимов на подхвате – он лифт держал. Лифта-то два, а в одном жертва. Я забрал ПМ себе для верности, ему ТТ отдал. Вдруг он не сделает? Я в сердце жахнул и контроль в голову. Саня вдруг себе доказать что-то собрался и сам несколько раз в голову. Зачем? Запалил пистолет только. И так с Сериковым начали корешиться. Договаривались, кстати, за 10 тысяч баксов.

И у них впечатление – мы решаем вопросы. Мы залезть в долю хотели, в порт залезть. В это время меня попросили убрать Казакова – уголовника в Кировске. Того, с кем драка тогда в гостинице была. Мне по барабану, но я не хотел, чтобы правили синие. Заказчик – он же также за «Динамо» выступал. Я за пятерку на дружественной волне Казакова и вальнул.
Я понял, что, во-первых, я реально это могу. И не хуже других. Пошли дела – получили 250 тысяч долларов в Мурманске. «Мерседес купе» взяли. Много чего появилось. И ноутбук. Я все со стола забрал у должника.

Потом один «пермский» уголовник в Мурманске первую дискотеку на Пяти углах открыл. Мы были в доле, а он кинул. Решили завалить, но его за два дня до предполагаемой стрельбы посадили. От него за мной начали охотиться. Нашли в Кировске, когда я катался на лыжах. Я вышел из казино, били 10 человек. Меня нашли на стройке с товарищем. Он умер, я выжил. Надо было решать вопрос. Я Носенко поймал – это их главарь, пытаю – он: «Я своих не отдаю». Крепкий, падла. Я его завалил. Все лето потратил, чтобы разыскать остальных. Одного нашел и утопил. Остальных не нашел. К тому же Якимов торопил – на порт наехали чечены. Он не уверен был в себе. Вот подошло и дело «Барбалеты» – 97-й год, осень. О нем в СМИ написаны десятки статей.

Я с Сериковым договариваюсь на 35 тысяч. С «малышевских» два автомата с глушителями, патроны со спецзарядами, гарнитура, радиостанции. Там спор был мутный: у директора «Барбалеты» заканчивался срок аренды и продлевать его не собирались. Нарисовались чехи, кричали, что они дали 300 тысяч баксов на углубление причалов.

Сериков должен был указать клиента в лицо. Он опасался, менял ночами адреса, а офис «Барбалеты» в одном месте. Автоматы румынские. Приклады обрезал. Я под бомжика оделся, как в «Брате». Автомат в сумку драную, как в «Брате». В маске. Мимо охраны. Этого человека расстрелял в его же машине, а из второй охрана высыпала. Охрана на меня. Я в их сторону, в ноги жахнул – прыть их исчезла, все залегли за джип. Я бы на их месте пошустрее прыгал и меня завалил. Отхожу, а в здании офиса рядом стоит в окне человек. Как в кино, нагло смотрит этот «фильм». Вот я саданул, чтоб не дуло в мозгах. Но только стекла разбил.

Потом нас за все это приняли. Я хороших людей не убивал. И не дошел бы до уровня, когда мне все равно кого убивать, как террористам. Мы друг друга убивали. Все честно».

Скажи, как ты убиваешь, и я скажу кто ты

Пафос производственной драмы заключается в том, что в этом жанре с братвы сползла кожа. Представили себе живого без кожи? Кругом красный, сочащийся, в струпьях.

И пошли они, все эти товарищи, одной верной могильной дорогой. В мире, где законы рухнули, будто исчезло само понятие преступления, а внутри самих них функция необходимости затмила вообще какую-либо мысль. И они придумали свой единственный закон – смерть, а терпение – преступление. Но смерть не может быть законом, смерть стала методом.

Изъятие арсенала, Петербург, 90-е

Вначале большинство убивало друг дружку в упор. На стрелке – в упор. Карауля возле парадной – в упор. Просто ствол и решимость. Иногда шло по спонтанному варианту – железным прутом, ножом. Но это при внезапном столкновении и, как правило, в кабаке или проучить, но перестарались. Это нормального человека пол-литра водки с ума не сведет, а с их павлиньими хвостами достаточно было пробку от бутылки понюхать. Забьют кого в туалете ресторации своими кулаками, натертыми о чужие щеки, и пойдут такие сентиментальные, аккуратно перешагивая кляксы крови на кафеле.

Чуть попозже к ним примкнули профессиональные солдаты. Этих научили убивать издалека.

После точного выстрела, Петербург, 90-е

Тут на милость не надейся, только дай им оптический прицел или гранатомет. Как говорится, таким изобретениям цены нет. После первой чеченской к братве примкнули прошедшие мясорубку. Те – забытые родиной, посланные ее спасать и чуть ли не осмеянные новыми СМИ. Пока по городам России братва оттачивала свое умение по высасыванию крови из вен друг друга, их утюжили в окопах. Теперь некоторые из них решили воевать за деньги. Афганцы тоже не растерялись. По всему космическому пространству страны нарождались общества с говорящими именами «Герат». В Петербурге – Афганвет. Среди братвы можно было видеть и бывших сотрудников МВД, КГБ. Но их навыки стрельбы равнялись братве. Зато оперативники умели вычислять нужное. Такие были заточены на сочинение другим проблемы.

Массовость убийств предсказуемо привела к зверствам. В 1994-ом убили «великолукского» Вадика Звоника. Отпевали в храме на Пестеля, поминали в ресторане «Тихая жизнь» возле Большеохтинского кладбища. Тогда «тамбовские» уже мстить начали за покушение на Кумарина и вычисляли всех виновных. Парня по прозвищу Кореец украли прямо с поминок, когда он из-за стола к машине вышел. Отвезли в лес, замучили, он много что рассказал. А кто бы не рассказал? Его потом нашли привязанного к дереву, с неделикатно выколотыми глазами.

В этом месте и легла категорическая черта между старым преступным миром и новым. Советские жулики знали, что научиться трюкам – это одно, а воплотить под гильотиной расправы или поимки – совсем другое. У пьяного снять ботинки – это для убогих, а у фартового вытащить кошелек – надо быть духовитым. Мутантам же из братвы не надо было ничему учиться. Им что в стену гвоздь вбить, что в череп. Никакого внутреннего возражения.

И это делали те, кто еще лет пять назад были в уважительно-приятельских отношениях, спекулянтов на Невском вместе щемили, девушек друг другу уступали и думали, что они сильны и великодушны. А превратились в слабых злобных мышей, разделились на большую разницу: эти просто убить могут, а эти сжечь. Манеры друг у друга похищали интуитивно. Раньше улыбались, а теперь губы разжимают и в глаза целятся – рука к курку, курок к затылку.

Петербург, 90-е

При всем при этом уже достигли желанного уровня – накрывали столы по тысяче долларов, невменяемыми доползали до своих съемных жилищ, в то время как приличная однокомнатная квартира стоила 5 тысяч американских рублей.
Одним страх не давал заснуть, остальные устали бояться. Но те и эти гарцуют друг перед другом, смертью как перед девушками хвастаются на горе трупов и наперегонки роют братскую могилу.

Они из состояния холодной воды для начала превратились в ледяную, а потом в лед. А это уже совсем другое состояние, где все рефлексии кристаллизовались в одну.

На всю жизнь запомнил реакцию-изречение одного такого участника процесса. Я ему задал вопрос: «В чем надобность убивать?» Он и ответил: «Да ладно, от коклюша больше умирают».

Если бы себя не извели под корень, то еще бы сто лет пуповину себе грызли и не охнули.

От некоторых до сих пор пахнет мертвечиной, этот запах учуять могут только ветераны, но они никогда не сделают им замечания. Потому что на той войне не было победителей. Только мертвецы и выжившие мертвецы.

«Как-то один из наших чистил ствол». Кирилл Шемелев

«Я родился в Ленинграде в середине 70-х, мои бабушка и дедушка работали в НКВД, мать в БХСС, отец был серьезным инженером. Спортом занимался с детства, к 18 годам получил мастера спорта по биатлону.

В 1987 году на Васильевском острове в пиццерии на углу Съездовской и Среднего я вместе с товарищем продал одному из центровых орден Ленина – 22 грамма золота, 5 грамм платины. Это был своеобразный рубеж – в тот вечер я перестал быть советским человеком.

Именно с этого бара все и началось. На воротах стоял тогда там боксер, замыкающийся на такого Сашу Гусева – его потом убили, а Гусев на Пашу Кудряшова. Кстати, Кудряшов в 1988 году в этой пиццерии, по-моему, числился экспедитором.

Тогда я был еще совсем молодым, но к 1989 году та молодежь, что имела отношение к спорту, имела характер, хотела денег много и желательно сразу, стремилась в бандиты. Я других ребят в тот момент не знал. До армии пришлось немного поучаствовать в движении. Гусев, помню, говорил: «На голимый криминал лезут только нищие, а вы даже золото не забирайте у кооператоров – это крысятничество. Пусть платят, как положено, и все».

Настоящая работа началась уже после армии. К этому времени, к 1990 году, большинство купцов было уже спортсменами приколочено.

Съемки наружного наблюдения, братва, Петербург, 90-е

Я стал работать на Петропавловской крепости под Борей Ивановым – его потом убили, он дружил с таким Сергеем Соколовым, Анджеем «великолукским». Их потом тоже убили. Но старший был Андрей Рыбкин. Он потом депутатом стал, его пару раз пытались грохнуть, но умер сам, в тюрьме.

Мы получали с матрешечников, которые торговали сувенирным барахлом. Каждый стол платил от 70 до 100 долларов в месяц, независимо от того, сколько он работает – день или весь месяц. Я был кем-то вроде бригадира. Подо мной небольшая грядка – один бывший спецназовец, один борец с Колпино, два молодых красавца с мясокомбината. Все молодежь.

С 1990 года начали постреливать. Мне как снайперу начали поступать предложения, но я отказывался – крови не брал на себя. Стволов было уже с горочкой. Как-то в Купчино нас остановили патрульные и начали обыскивать, нашли два ТТ.

Изъятие ТТ при задержании, Петербург, 90-е

Мы начали стонать, мол, не наши стволы – надо отдавать. Они забрали их и нас отпустили. А чуть позже мне позвонил этот сержант и зарядил за них нереальный ценник.

Чуть позже стволы начали возить в метро. Я сам таскал «калашников» в простой сумке – самое безопасное. На тревожные стрелки оружие возили знакомые девушки, за деньги, конечно. Некоторые прятали автоматы в коляски с детьми.
Еще немного, и слово «валим» стало обычным словом.

Как-то один из наших ствол чистил, чистил-чистил… и в живот себе выстрелил случайно. Вроде криминала нет, а милицию звать не хочется. Так эти двое с мясокомбината говорят: «Нужны три спортивные сумки». Потом его в ванну, живот вскрыли, ловко душ внутрь засунули, кровь выкачали и вынесли по частям. Наши все с опытом были – кто воевал, кто в Карабахе – в обморок не падали. Но все равно неприятно. Я как-то подколол, мол, опять три сумки надо? А он оценивающим взглядом: «Ты в две влезешь». Упыри.

Отсидел за вымогательство. Потом всех убили, пока я сидел. Тюрьма мне жизнь спасла. Мне стало легче. Я нашел нормальную жизнь, работаю, как все люди. Некоторых случайно встречаешь на улице – не подходишь – неприятно».

Самое голливудское

Отличный июльский день 1999 года. Васильевский остров, вид с Благовещенского моста. Слева – известный дом академиков, где прибиты десятки памятных досок. Справа – Академия художеств. У подножия великолепия – сфинксы.

Между этими петербургскими кодами на повороте снижает скорость черный джип с номерами «666», машина охраны. Рядом стоят экскурсионные автобусы, японцы и шведы щелкают фотокамерами.

Первые очереди раздались у машины сопровождения. Били короткими очередями. Одновременно в бронированный джип полетел снаряд из гранатомета. Он попал точно в перегородку между дверьми. Тут же, в то же место пошел второй. Он попал лишь на десять сантиметров правее. Броня дрогнула, все, что было внутри, смешалось в огненную массу.

Исполнителей высшего класса было четверо. Все в бронежилетах, масках. Первые двое привычно поставили автоматы Калашникова на предохранители, отстегнули рожки и аккуратно положили все это на асфальт. Отступали они не назад, как это сделал бы любой, а вперед. Перебежав набережную, скрылись в проходных дворах. Другие двое прыгнули в катер, который появился возле спуска к Неве. Катер красиво, с разворотом ушел в сторону порта. Не надо быть профессиональным военным, чтобы понять, что работали обученные диверсионным навыкам.

Так не стало крупного нефтяного магната Павла Капыша, директора «Балтийской финансово-промышленной группы».
Если все это художественно реконструировать, то зритель отмахнется, мол, в кино еще и не такое нарисуют.

Шапито

Во имя нелепости исполнения и ироничности дальнейших показаний и эта эпопея заслуживает отдельного признания.

Близкий к Константину Яковлеву мастер спорта в тяжелом весе Игорь Савин ловким движением своего авторитета завладел контрактом на поставку партии водки весом 877 тысяч долларов. Решив заработать в одиночку, он не посвятил Яковлева в свою схему. Яковлев же прознал об упущенной выгоде и огорчился, потребовав свою законную долю лидера. Когда дискуссия между ними зашла в тупик, то 31 июля 1993 года к офису фирмы «Алмаз», что располагалась на Варшавской улице, подъехала темная «БМВ» без номерных знаков.

Оттуда вышли другие боксеры – Абросимов, Наумов и Хацкевич. Последний встал с автоматом Калашникова возле входа, двое уверенно заглянули внутрь. Они дошагали до приемной, где Наумов остался с пистолетом «Таурус» возле секретарши, а Абросимов и пистолет «Вальтер» с глушителем заглянули в покои Яковлева.

Яковлев слева

С этого момента все пошло не по плану. Для начала Абросимов заметил, что кроме Яковлева в помещении находятся еще несколько человек. Но не уходить же с «Вальтером» – глупо. Он начал стрелять. Для начала попал в сидящего за столом бухгалтера, а Яковлев тут же нырнул под стол. Затем он убил бросившегося на него охранника. В этот момент соседи за стенкой почуяли неладное и вбежали в приемную. Самый бойкий тут же распахнул дверь в кабинет к Яковлеву и получил пулю от нервного Абросимова. Ожидавший развязки сюжета Наумов долбанул по сбежавшимся на звуки и крики и поспешил на выход. За ним погнались.

Вылетая из офиса, Наумов нарвался на автоматную очередь своего подельника Хацкевича, который пытался его прикрыть от преследователей. Наумов тут же помер. Рядом с ним сник очередной охранник Яковлева.

Результат: Абросимова повязали на месте, Наумова убили, а Хацкевича до сегодняшнего дня больше никто не видел.
Показания же в деле легли оригинальным способом. Яковлев заявил, что работал с финансовыми документами, а когда кто-то непонятный вбежал в кабинет, он полез под стол, но так ударился головой о деревянную ножку, что потерял сознание и более ничего не помнит. Абросимов заявил, что шел подраться с Яковлевым из-за какого-то малозначительного дела, но, когда вошел в кабинет, его стали бить и крутить. Тут и раздались какие-то выстрелы.

Судья отмерил ему 10 лет, а изъятые на обыске 7 автоматов Калашникова обязал вернуть в воинскую часть, откуда они и пропали. Боксер Савин тоже остался в минусе – его убили буквально через пару недель после того шоу.

Страховка

Этот сектор рынка находился тогда в зачаточном состоянии. Иначе братва разорила бы его, застраховав свои жизни.

«Иммунитет на смерть». Александр Киров

«Я имел отношение к организованной преступности, как говорили, ходил под Акулой.

Анисимов-Акула

Хотя и закончил Суворовское военное училище в Ленинграде, был спортсменом.

Если в начале 90-х ты должен был быть готов к конфликту, то к 1993 году убийство в нашей среде стало частью протокола, а к 1995 году чуть ли не единственным способом решения вопроса. Как в армейском анекдоте: «Пункт первый – командир всегда прав, а если не прав – смотри пункт первый». Так и тогда, все стало черно-белым, все решили, что только они правы, и после этого рухнули понятия.

Братва же на основе воровских законов смастерила свои понятия. Новые правила, ведь без правил жить нельзя нигде. Вроде бы все продолжали встречаться и договариваться по обновленным понятиям, но так как каждый был нацелен только на выигрыш любой ценой, то возникла двойная мораль. Говорили по понятиям, а если они не подходили для получения задуманной прибыли, то их отменяли и убивали противника. Ведь если по понятиям не получается, то надо закрывать вопрос по-другому.

Вот был такой Абакум – не очень известный широкой публике, он работал со Стасом Жареным. Они оба на том свете. Абакум мог прийти на стрелку в деловом костюме с нормальным разговором, но заранее под машину его оппонента закладывали тротил. Если по его выйдет, то тротил забирали, а если ему не уступали, то, как говорится, завел машину и – привет семье. Получается, объективно разбирался в том, кто должен остаться живым. Его в 1995 году в ресторане «Универсаль» на Невском из его же ТТ в голову положили.

Тогда сошлись вместе непреодолимая жажда наживы и толпа непонятно уже какой братвы, хлынувшей, как из кингстона, а хлеба на всех не хватало. Стало не до морали, понятий, и по многим вопросам старшие давали приказ: не уступать, на зубах. А если наших убрали, то ничего такого не произошло – еще куча осталась.

Если раньше старались убивать точечно, конкретного человека, то потом – не до «микроскопа». Встречаются, а одни уже засаду выставили. Все встали, и идет какая-нибудь голосовая команда. Одна сторона падает на асфальт, а во вторую из засады лупят. Кто там уже разберет. Возник иммунитет на смерть.

Докатывалось и до коммерсантов. Многие же из них тоже захотели поиграть в братву. Вчера батарейками торговал, его унижали, а теперь он цепь натянул, в «мерс» сел и может унизить других. Таким поддакивали, играли на их амбициях и ждали, пока разжиреют. Заведут в схему, где можно набрать кредитов, ему лапши навешают о совместном бизнесе, он набрал, а ему пулю. Если кто хочет спросить за деньги – пожалуйста, вон та могила.

Но даже при этом всем иногда даже такую братву прижимал ужас.

Иногда появлялись чистые демоны. Выберут квартиру со старушкой, убьют ее, труп зимой на балкон в простыне положат, а сами в квартире живут, чтобы не платить за съем. Когда про такое узнавали, а с ними надо было встречаться, то таких убивали до встречи. Такие убийства были очень полезны для всего общества. За такие убийства надо медали давать».

Например, демон Гоша

Однажды в офисе я дожидался одной ситуации, а по телевизору показывали старый советский фильм «Операция «Омега».

Дошло до сцены, когда нашего разведчика, его играл Олег Даль, в гестапо заставляли признаться. Чтобы его не уродовать, в пыточную привели пленного красноармейца и начали рвать его на части.

Мне пришло в голову спросить рядом сидящего на диване знакомого мне типа из охраны: «Представим, что если нас вот так… Что делать будем?».

Парень имел умное лицо, высокий, стройный, жилистый, со вкусом одетый.

– А что такого-то? – сразу же отреагировал он.

– Пытают из-за тебя невиновного, а ты перед ним, а он орет от боли …

– Ну, включи звук телевизора на полную мощность, тоже все вокруг орать начнут. Так что, после этого я пойду братву сдавать?

Не ожидал я и спросил его имя. Гоша. Вот он – чистый демон.

Дорогу топору. Федор Розов

«Году в 1993-ем подъезжаю к дому, натыкаюсь бампером на компанию каких-то алкашей. Из окна говорю, мол, отойдите в сторону. Один мне так и отвечает: «Иди ты на …». Я ему, мол, дурак, ты слышишь, что ты говоришь?! В это многое что вкладывалось мною – дорогая машина, мой внешний вид. Еще пару слов и я вышел. Этот же сразу выхватывает такой топорик, которым мясо домохозяйки рубят, и начинает в меня его втыкать. Я мастер спорта по боксу, пару раз закрылся левой рукой, он мне эту руку и рассек, по виску касательно попал. Потом я его выхлестнул, отобрал орудие, и ему тоже досталось. Его двух корешей я одной оставшейся рукой убрал. Они же пьяные.

Я позвонил парням, они меня отвезли в больницу. А там я этих вновь встретил. Этот, с топориком который, лежит на каталке, еле дышит. Я подошел весь забинтованный и говорю: «Ты откуда такой взялся?». О том, что при мне в тот вечер не было ствола, иначе разговор бы намного короче приключился, я ему не сказал, конечно. А он мне отвечает: «Да сейчас каждый мужик с топором ходит».

Паяльник

Крылатой фразой до нас долетели шуточки по поводу паяльников и утюгов, которые засовываются в нужное место и ставятся на ту же пятую точку. Из чего можно вообразить, как братва принуждала кооператоров прощаться с денежной массой. Это миф мифический. Начнем с практических смыслов.

Утюг простой деревенский, он же чугунный, крайне неудобен. Ручка его тонкая, нужно обязательно обхватывать ее рукой в толстой тряпке. А уж если поставить такое чудо на человека, то он после этого на всю жизнь будет иметь ожог. Вы когда-нибудь видели на пляже такие отметины? Утюг современный, электрический, поудобнее будет, но есть нюанс – длина шнура. Конечно, можно использовать длинный переходник, но вы себе вряд ли представляете бандита, кто бы заранее запасался такими вспомогательными приспособлениями.

С паяльником еще сложнее. Он дома-то не у каждого, и опять же длина шнура еще короче, чем у утюга.

Дальше. Извините, за интим, но жертву же надо не только связать, но и положить лицом вниз, снятыми штанами вверх. И к тому же поближе к розетке. Это все крайне хлопотно, а вот брякнуть для острастки языком: «Мы тебе сейчас паяльник засунем» – запросто.

Все предыдущее абсолютно не отрицает зверств, которые порой действительно случались. Но в основном пытки сопровождались банальным избиением.

Показание спасенной, Петербург, 90-е

Для спортсменов это было просто привычнее. Случалось и не без психологического давления. Например, могли раскалить сковородку, плеснуть туда подсолнечного масла и поднести все это брызжащее к лицу коммерсанта. Все же так поступала пехота, из тех, кто позже всех влился в братву. Они не прошли школу советского спорта, где тренеры учили в метро старшим место уступать. Они родились в провинции, где часто колония являлась градообразующим учреждением поселка. Солдатня. Такие многое могут, если не все.

Холодильник

Чтобы купить холодильник, надо многое знать и уметь. В 90-е, при отсутствии интернет-торговли, надо было для начала приехать в магазин. Выбрать по цене, по размерам, по вкусу жены, которая страшно любит задавать бесконечные вопросы продавцу. Оформить доставку, кто-то должен быть дома, заранее еще вытащить старый холодильник, принять товар, вымыть обновку, выкинуть упаковку. Вроде все просто, а намучаешься. Убить же человека много проще.

Только вместо денег нужен ствол. Боец встает на автомашине недалеко от парадной, где живет цель, скучно поджидает, видит подъезжающего, выходит, более быстрыми шагами догоняет, несколько раз стреляет в спину и контрольный в голову. Все, можно лететь в ночной клуб.

Ночной клуб так часто всплывает в той атмосфере, что невольно возникает вопрос, зачем им всем так много ночного клуба? А вы представляете фильм про американских гангстеров 30-х годов без ночных клубов? А модных и самоуверенных нуворишей «нулевых» без того же самого плюс светских львиц? То-то.

Самое же трудное для такого субподряда – это ждать. Так же ждать, как в очереди с номерками на руке в ожидании дефицитного товара. Спортсмены, как правило, не умеют этого, а хулиганье и подавно. Их стиль – движение, а пауза – это для отдышаться.

Гигиена огненная

Практика системных наказаний должников постепенно сформировала у братвы протокол «коллектора». В основном поджигали машины и квартиры. Вскоре все устрашающие акции шли по одному алгоритму.

Машина: в идеале выходят три человека. Первый, проходя мимо, разбивает боковое стекло, держа в кулаке короткий кусок железного прута. Второй следует за ним с трехлитровой банкой, наполненной на половину бензином (чтобы по пути не облиться), и кидает ее в разбитое окно. Третий кидает туда же уже зажженную зажигалку «Зиппо» (она не гаснет при броске). Все, машину не спасти.

Квартира: исполняют те же трое и ночью. Первый приносит армейское одеяло и аккуратно скатывает его внизу двери. Второй приносит с собой набор обыкновенных клизм, наполненных бензином, и заливает горючим все щели двери, а потом само одеяло. Третий поджигает в разных местах, начиная с верха двери. Все, дверь не спасти, а потушить ее можно, так что люди остаются живы.

Это считалось обычным, первым, корректным предупреждением, что надо бы заплатить.
Ларьки же жгли аналогичным способом. Только с нюансом – пропитанные бензином одеяла закидывали им на крышу.

Следующую серию смотрите 18.11. 2021

ТАКЖЕ ЧИТАЙТЕ