Как ни абсурдно звучит, а при рождении капитализма братва выполняла передовую роль. Так что, диссертация «Прогрессивная роль организованной преступности в период 1991-1999 годов» - вовсе не выходка. Государство ослабло настолько, что не могло регулировать новые экономические отношения.

Коммерции же всегда требуются правила игры. Братва взяла на себя не только роль налоговой инспекции, но и арбитража, функции судебных приставов, вплоть до банкротных управляющих и отзыва лицензий. Следующим плюсом являлась скорость принятия решений и разрешения конфликтов – важнейшая составляющая услуги того насилия.

Правила игры стали незамысловаты. Каждый бизнесмен должен был иметь своего дракона, то есть зарегистрироваться в конкретном «налоговом органе». Если он медлил или уворачивался, то потом его все равно настигали. Только теперь он еще и выплачивал штраф за то, что долго не ходит под крышей.

Самим кооператорам запрещалось вступать в перепалки с чужой братвой – читай, внезапной проверкой посторонней инспекции. Он давал телефон своих покровителей и далее они регулировали отношения сами.

Сокрытие информации о доходах тоже влияло, и наказание могло прилететь очень скоро. Оно формировалось на стрелках, по обоюдному согласию обеих крыш с претензиями и контраргументами. Конечно же, главным механизмом решения вопроса являлись переформатированные под новые реалия понятия. Когда кто-то начинал нажимать на какие-нибудь подписанные договоры или легальные правовые нормы, то, как правило, реагировали враждебно: «Не знали мы, что здесь юристы собрались».

К тому же порой перед крупными сделками представители братвы двух коммерсантов встречались и гарантировали друг другу поставки и выплаты. В чем-то эти правила игры были даже эффективней нынешних. Нагляднее это выглядит даже в терминологии.

Как-то на одной встрече, где присутствовала братва от двух компаний, сверявших часы по крупной предоплате, один из участников заявил, что он гарантирует, что товар придет в Петербург вовремя. Тут же прозвучало уточнение от противоположной крыши: «Ты гарантируешь или отвечаешь?». Между этими двумя словами колоссальный смысловой разрыв. Гарантируют другому, отвечают за себя. К глубокому сожалению многих участников буржуазного рынка, сегодня термин «отвечать» исчез из бизнес-лексикона.

Если слава тайной полиции, КГБ, приказал долго жить, то чуть потускнел и вечный бренд – уголовный розыск. Как и в любой большой системе координат, там собрались разные люди, но все же это стало зримой защитой государства.

Пусть большинство рейдов заканчивалось задержаниями десятков представителей мафии с последующим их роспуском по домам, но потихоньку зубы сотрудников росли и оттачивались.

Действительно, они многих арестовывали. Пусть часть из них достаточно быстро выходили из-за того, что потерпевшие и свидетели меняли показания по понятным причинам, но даже за первую пятилетку 90-х большинство братков прошли процедуру изоляции. И повторять опыт никто из них не хотел. Так с них сбивалась спесь, так рождалась лояльность мафии к органам.

Одновременно шла и передача полномочий. Те же сотрудники РУБОП становились «крышами» коммерческих структур. Критиковать это сегодня с позиций официально декларируемых законов – если хотите, антинаучно. Если мы не можем смотреть на время глазами самого времени, то лучше листать Инстаграм в разделе «губки бантиком». Главный плюс в меняющихся реалиях был, конечно, не в том, что оперативники начали зарабатывать достойные, по сравнению с жалованьем, деньги. А в том, что предприниматели начали получать более качественную, а во многом более законную услугу. Очень важно еще и то, что непосредственное, постоянное общение с оперативниками было занятием более приятным, чем с братвой. Это же вопросы элементарной культуры речи, жестов, взглядов на жизнь, методов решения проблем, внешнего вида. Хотя большинство сотрудников РУБОП со временем переняли внешнюю эстетику братвы. Они также коротко стали стричься, одеваться в те же куртки и носить с собой знаменитые «барсетки».

Мода бывает на все.

Стратегический минус в этом тоже был заложен. Он выстрелит потом. Тщательно скрываемый общеизвестный факт состоит в том, что силовики придут к поголовной внеполитической власти, к покровительству российского бизнеса.

Миром понимали, как что-то поделить. Тему доводили до бригадира, а он в свою очередь до лидера. Вроде все должно было сложиться, как визы на государственных бумагах: «полагал бы», «согласовано», «утверждаю». А вот у лидера своя информация и взгляд на этот дележ пирога. Можно разрезать и не на всех.

Даже в Петербурге, не говоря уже про Россию, отечественная братва перевыполнила план по трупам, по кучности, по наглости, по демонстративности.

25 ноября 1993 года на дискотеке «Сельмаш» в Рязани положили восемь человек из группировки Виктора Айрапетова. Лупили из автоматов в упор, густо. Еще девять человек было ранено. Так рязанские «Слоны» реагировали на вызовы конкурентов. И только в 1997 году пошли массовые аресты «Слонов».

Им вменили 85 убийств, то есть только те, что смогли доказать. Подумайте, ведь если бы вы принимали участие в сотне убийств, то вам просто тяжело было вспомнить не то, что подробности конкретного эпизода, вы бы могли ошибиться на пару десятков трупов. Кстати, «Слоны» исторически замыкались на «тамбовских». Одна из рук Кумарина – Баскаков и близкий к Кумарину Старостин родились в Рязани и примкнули к сообществу уже со связями с малой родины. Так что в нужные минуты они порой чудили в Питере.

Вы знаете, после такой славы Чикаго даже как-то обидно за нашу тупиковую ветвь: «Наш бандит – всем бандитам бандит».

Они примкнули к Пуху. Он жил в Купчино, а водился поближе к бригаде Кости Могилы. Как позже укажут в приговоре, предприниматель Логинов, которого они взяли под крышу, «выражал надежды на помощь Пуха, «саранцев» в ограждении от «тамбовского рэкета».

Есть зарисовки, которые легче давать в цитатах из приговоров. Текст петербургского судьи Каширина доходчивее.
«В декабре 1993 г. Логинов не вернул вовремя долг, в связи с чем у него возникли проблемы. По этой причине он договорился со знакомыми ему из групп лиц – Петровым, Засурцевым и другими, что они на неофициальной основе будут выполнять функции по охране фирмы, урегулированию отношений с кредиторами и т.д. За выполнение условий Логинов пообещал указанной группе лиц плату в размере 10% от прибыли его частной фирмы. Однако, платы те так и не получили, хотя взятые на себя функции выполняли. Поведение Логинова, когда он соглашался на самые невыгодные условия уплаты своих долгов, убеждало группу лиц, что Логинов их обманывает и скрывает свои доходы. На этой почве между Логиновым и указанной группой лиц, с её представителями, возник конфликт, … у Логинова обострились отношения с указанной группой лиц, и он был избит».

Мы видим типичную для того климата схему: бизнесмен обращается к крыше только после того, как обманывает кредиторов и видит перед собой коллекторов в виде «тамбовской» братвы. Говоря современным языком, нанятые в кризисный период юристы – «саранские» отстаивают клиента, хотя вряд ли переговоры с оппонентами были легкие. Долг реструктуризируется, Логинов не оплачивает услугу «саранским» и заодно не выполняет договоренности о поэтапной выплате долга. С полным моральным правом «саранские» склоняют Логинова выполнить свое купеческое обещание. То есть бьют его и стращают.
«В январе 1994 г. Логинов познакомился с Сохибовым, который предложил свои услуги на тот случай, если возникнут серьезные проблемы с группой лиц, которую Логинов представил, как «крышу» фирмы».

Читай, Логинов теперь хочет отказаться от «саранских» и таким образом не выплатить им обещанное. Конечно, он мог бы быстро выйти на какую-нибудь группировку, что-нибудь наврать, но на их встрече с «саранскими» вскрылся бы обман. За ним последовали бы санкции, как со стороны «саранских», так и новой крыши. Это не говоря о том, что невдалеке стоял эскадрон разозленных «тамбовцев». Поэтому он и обращается к некоему Сохибову. Он только внешне случайный попутчик. На самом деле, Сохибов и его товарищ приехали в Петербург из Таджикистана, где уже шла гражданская, религиозная война. То есть они были теми, кто привык убивать.

«17 февраля 1994 по вызову Логинова Сохибов и Абдуллоев, вооруженные автоматом и пистолетом, поехали к Логинову в помещение офиса «Петро-Кракор» в Санкт-Петербурге по ул. Мясникова, д.6».

Это напротив Николо-Богоявленского Морского собора.

«Действуя согласно разработанному плану, Логинов вызвал «саранских» в офис, якобы намереваясь уплатить им деньги. Когда в офис прибыли Петров (Пух), Бабич и Лебедев, Логинов открыл им дверь. Абдуллоев и Сохибов, угрожая потерпевшим автоматом и пистолетом, заставляли их пройти в подготовленное для убийства помещение. Заставили потерпевших снять верхнюю одежду и пиджаки».

В фильмах, воспоминаниях можно часто встретить кадры о том, как перед расстрелом раздевают приговоренных. Традиционно здесь несколько функций. Первая – сокрытие, чтобы после по одежде нельзя было опознать останки. Вторая – мародерство. Во время войн сапоги, пиджак являлись нужными вещами. Третья – парализовать волю. В одних трусах человек беззащитен.
Так и в описываемой ситуации. Во-первых, потом, с мертвых тел, карманы чистить труднее. Во-вторых, в этом есть что-то генетическое, льющееся из нашей истории.

«Вскоре в офис прибыли Исхаков, Федоров, Засурцев и Соловьев, которым Логинов открыл дверь и которых также Сохибов и Абдуллоев, наставляя на потерпевших оружие, заставили войти в кладовку, снять верхнюю одежду и пиджаки. После чего, желая и причиняя потерпевшим особые мучения и страдания, заставляя их, безоружных, встать на колени, сесть на пол, в течение длительного времени – не менее полутора часов, на глазах у остальных, понимавших неизбежность своей смерти, Сохибов и Абдуллоев, передавая друг другу автомат, медленно расстреливали потерпевших, заставляя их выдать других лиц, входящих в указанную группу».

Логинов же включал телевизор, чтобы не были слышны выстрелы и крики.

«… упаковали трупы всех семи потерпевших в дерматин, загрузили трупы в автомашину «мерседес», стоявшую во дворе, на которой приехали потерпевшие. Затем вытолкали незаводившийся «мерседес» на улицу, после чего Сохибов и Логинов, остановив для буксировки случайную автомашину, вывезли в «мерседесе» трупы убитых».
Семь трупов выносить из парадной в светлое время суток да вталкивать их в «мерседес» – занятие не для слабонервных. Вряд ли никто этого не видел – дом-то большой, прохожих достаточно. Но задержали стрелков по независящим от граждан причинам.

Каждому из «саранских» было чуть за 20 лет, одному – 18.

Цитируем первые строчки приговора: «20 января 1994 года, около 16 часов, управляя автомашиной марки «ВАЗ-21063» гос. № Е-1472-СР, в которой в качестве водителя находился Вайганен, на пересечении ул. Съездовской с Большим пр. В.О. в Санкт-Петербурге нарушил п.11.1/ч.2 Правил дорожного движения, и в результате этого совершил столкновение с автомашиной «москвич 2141» гос.№ Н-5624-ЛГ, управляемой водителем Меньшиковым».

Дальше все пошло, как и сегодня идет. Из-за рулей вышли двое нервно-самоуверенных. Оба коммерсанта проговорили друг другу обидные слова. Это же любимая забава мужчин на дорогах. Но с поправкой на ветер каждый еще и высказался по поводу своей крыши. «Ты чьих будешь?».

Братва Вайганена приехала быстрее. Среди них были и выпускники Военного института физкультуры, что и до сих пор обучает инструкторов по рукопашному бою на Лесном проспекте. Водителю Меньшикову заехали по уху, отобрали у него ключи от «москвича» и приговорили к ремонту «жигулей», только после которого ему и вернут его четыре колеса. Разумеется, ПДД никто не обсуждал. Нормальный арбитражный процесс для того дня.

Со своей стороны водитель Меньшиков обжаловал это решение, обратившись уже к своей крыше. А он работал с чеченцами. Как пошло дальше, блистательно описывает один из впоследствии арестованных – 20-летний Андрей Баролин. Приводя дословно его эпос, автор упирает даже не на достоверность. Правописание потока сознания сохраняется исключительно для усиления банальности зла.

«24 января 1994 г. я и Олег находясь в игровых автоматах приблизительно в районе 7 часов на Фильянскому вокзале. Я играл в покер, а Олег «Топ-Тен», как позвонил телефон, звонил Бельков и сообщил, что у него не приятности, просил подехать, для разбора диталей случившегося. Я толком не смог Олегу ни чего обяснить. Мы поймали такси и доехали, ул. Землядельчаская где и находился офис торгового дома «Беркут» где Генеральным директором являлся Бельков. Я с Олегом поднялись на третий этаж где находился кабинет Сергея, зашли в него и увидили (10-ть) человек служ. без. «Беркута» и Белькова, а также пистолет системы «Т.Т.», личные документы неизвестных мне людей. Бельков начал свой расказ. Из услышаного я понял, при аварии а/м «Москвича 2141» управляемыми не известным мне человеком и а/м торг. дом. «Беркута» произошли такие события:

В офис «Беркута» приехали 4 людей и нобросились на него с выстрелом из пистолета «Т.Т.». Как Сергей расказывал, что служ. без. «Беркута» отбили и скрутили, а далие связали (4-х напавших), Я попросил служ. без. «Беркута» привести задержаных. Я помог служ. без. «Беркута» поднять «задержаных» на верх, что бы они обяснили мотивы своего поступка, для того, что бы уригулировать сложившуюся обстановку. Они представились «чеченами» точнее трое из них, а четвертый сказал, что он хозяин машины и комирсант из-за которой произошол инцидент.

Далие события разворачивались так: Далие подехали Кирил Богданов и Роман Королев. Они начили вдоватся в подробности инциндента, как спустя 5 минут подехало 6-ть боевиков «чиченцов». Я так решил потому как четверо «задержанных» намикали что могут приехать их «старшие» и нам не сдобровать.

6-ть «чиченов» оказались в спортзале на 2м этаже это факт. У них я заметил оружие. При выходе из зала я наблюдал как обстановка нагнетается «6 чиченами» они начинали угрожать. Я прыжками поднимаюсь на верх 3й этаж в кобинет Белькова, там когда я сидел в его кресле за письменым столом я видел автомат Колашникова лежащий в нише стола, я выглинул в окно там стояли подозрительные как мне показалось машины, – путей отхода у меня на тот момент не было, я плохо знал здание, а прятаться под сталом я не мог. Жизни работников фирмы, как мне кажется, лежала на моих плечах и совести.

Я принимаю решение: беру автомат Калашникова, который лежал в нише стола Сергея и спускаюсь на второй этаж «спорт зал» встаю в дверях и обращаюсь к «6 чиченам» со словами: бросить оружие на пол руки положить на стол, Риакция на мои слова была такова - Чиченец в дубленке направляет пистолет в мою сторону и стреляет два раза, на что я вскидываю автомат почти автоматически открываю стрельбу. Все ложатся напол, «6 чичен» прячутся за угол, и торчит из-за угла рука с пистолетом я делаю очередь в сторону руки с пистолетом стараюсь поддерживать огонь из автомата, чтобы в меня и никого другого не выстрелили. Вдруг раздается струя пара и у меня кончается рожок с патронами.

Я поднимаюсь на 3й этаж в кабинет Сергея с молодым человеком службы безопасности «Беркута» лицо и как звали его я не помню он откудато достает автомат Калашникова (второй) я стоял к нему боком и вытирал со лба и лица пот курткой, поэтому не мог видеть откуда он достал (второй) автомат Кл., Но по бряканью в углу где он ввозился можно было определить, что он ввозился в сейфе. Взяв автомат и пристегнув рожок (второй) автомат Кл. Я сбегаю опять в спортзал где во всю идёт «рукопашная» Рома размахивает штангами, или стойкой от штанги я не утверждаю, кто-то машет наунчаками из службы безопасности. Олег сражается шваброй в туалете сбоку от меня со (словами) криками «брось оружие». Мне навстречу несётся чечен. Я сбиваю его с ног, ударом ноги и бью стволом автоматов плечё, (второй) автомат я не использовал точнее не стрелял из него, только нанёс удар стволом как я уже написал в плечё. На мой взгляд шла неуправляемая бойня.

Я поднимаюсь на третий этаж поскольку истекал потом, так как лилась горячее вода из трубы которую я прострелил, стояла вонь пороха, и в моих ушах был звон после предыдущих выстрелов. На третьем этаже я зашёл в кабинет секретарши «молоденькой девочки» со словами там такое творится, это конец, в руке у меня был «второй» автомат, а второй рукой я судорожно вытирал фото, и пил воду и стоявший кружке на столе секретарши, она свиду было спокойна, но всё же я постарался успокоить её сказав все будет хорошо.

Спустившись на второй этаж спортзал (чечня) лежала на полу один из них лежал с пробитой головой и хрипел остальные стонали, кроме четырёх связанных ранее. На Сергее я не было лица, Олег со словами это «конец» надо госится расхаживал назад – вперёд, кто-то закрывал трубы с горячей водой по моей прозьбе, также я попросил обыскать (чечню) для изымание оружия и документов, чтобы знать кто приехал».

Вставка уже из обвинительного заключения: «… Королев взял автомат и из него, имея умысел на умышленное убийство двух и более лиц, в присутствии Богданова и периодически заходившего Белькова, поочередно, произвел в область головы Меньшикова, Хациева, Гордеева, Мурзаева, Селеменчука, Фатахова, Магдиева, Смирнова, Исламова и неустановленного следствием лица одиночные выстрелы, от чего наступила смерть потерпевших».

Десять трупов они засунули в отобранный прямо возле офиса микроавтобус, отвезли чуть подальше, в кусты и сожгли.

Всем спортивным ребятам, еще недавно отличникам боевой и политической подготовки, было примерно по 25 лет, тем, кто получил по пуле в лоб – столько же. Первоначальный ущерб от информационного повода массовой казни – от ДТП составлял примерно 40 долларов.

Как говорят драматурги, играем конец. Заканчиваем повинной цитатой того же комсомольца Белькова: «Потом я отправился на вокзал Фильянский вокзал. Там мы провели (20-30) мин. Я выпил банку 0,5 л. пива. Как подехал Кирил и сказал, что отбой по домам».

Пусть это ничтожный повод, потянувший за собой кровавую неразбериху, но история не отрицает принятый тогда на вооружение метод: есть два варианта – договариваемся или не договариваемся. При втором все может обернуться неконтролируемо, а убийство становится жизненно необходимым.

Эти два эпизода – не пугающие совпадения, это норма для братвы с неограниченными возможностями. Ненормальность заключается только в том, что все это сотворено недавно нормальными людьми.

Пройдет много лет, и тот же Кирилл Богданов останется легендой лишь для узкого круга выживших. Это в середине 90-х на него смотрели в «Крестах», как на титана, рождая мифы, что из-за начавшейся войны в Чечне власти отнеслись к его поступку политически, отмерив лишь для порядка 15 лет.

Сегодня он снова мужчина в хорошей спортивной форме, бизнесмен средней руки с благородной «эспаньолкой» на лице, всегда одет в Армани, считая, что этот бренд подходит ему больше всего. Вежлив. И лишь на редких встречах с равными себе по прошлому, он и его собеседники всегда подбирают слова.

Самодельные взрывчатые устройства пришли в этот мир и до сих пор ждут своего часа вместе с отслужившими профессионалами и с нейтральными контрабандистами, кто тащил через границу все, что тащится. Но мода на это набрала обороты к концу 90-х.

Так, в 1999-ом на Московском проспекте на крышу служебной машины спикера ЗакСа Новоселова поставили магнитное СВУ. Взрыв был точно направленный – вниз, даже водитель получил лишь контузию.

Одним из исполнителей оказался Александр Малыш, бывший диверсант подразделения ГРУ. Сегодня он тихо живет и работает в Ленобласти, строит дачи, вырезает из дерева замечательные узоры.

Все же некоторые нетерпеливые сердца пытались обогнать время. Иногда случалась абсолютная канитель – на борт машины экипаж брал на дело СВУ, что-то там неверно соединял с пейджером и взрывался еще до подхода к цели. Один раз, по-моему, в Московском районе, красавцы пальнули из гранатомета, но стрельнули, не вылезая из машины, так что реактивная выхлопная струя при выстреле накрыла всех присутствующих внутри. Убийственный взгляд на технику безопасности.

Разумеется, и те, и эти запомнили оттуда лишь несколько культовых фраз, главным же было очарование стилем. К тому же, во всех краеугольных моментах лента подчеркивала – государство защищает хуже. Что, собственно, абсолютно отражало ситуацию в России.

Копировать же буквально, а тем более, внешне никто героев не собирался. Во-первых, одеться так, как там показано у гангстеров, общество еще было не готово. Во-вторых, темп принятия и частоты решений был несопоставим. Это на экране спокойно говорят: «Ничего личного, только бизнес», а в реалиях ничего не говорят, а просто убивают, не осмысляя свои действия. К тому же, повторяя как попугаи эту догму, подавляющее большинство смертей имело противоположный слоган: «Никакого бизнеса, только личное». Жуткое количество пуль в 90-е было выпущено на психе, на амбициях, по пьяни, на наркоте. Но миф рос сам по себе. Перевирая слова киногероев, не читая сам текст, они репродуцировались в какие-то мемы. А не читали, потому как вообще ничего не читали. Читают же одни бабы.

Чтобы не углубляться в этот спонтанный хаос, приведу забавный слух – некоторые при встрече с Кумариным целовали ему руку. Кумарин какой угодно, но он же знает, что лучше быть некрасивой женщиной, чем глупым мужчиной.

Настоящим же Гомером для лидеров и не лидеров стал Андрей Константинов.

В ноябре 1992-го в газете «Смена» вышла первая статья Константинова под заголовком «Бандитский Петербург». Очень вовремя, это был момент старта. Когда же вышла первая документальная книга, то к братве пришла слава, и в первую очередь между собой. Друг перед другом они смеялись и ругались, мол, полная чепуха, а сами в одиночку листали, отыскивая только себя. И очень ревниво относились к своему отсутствию.

И, наконец, дошло до комиксов. Некоторые возили книгу с собой в машине, буквально рядом с ТТ. Чтобы в случае чего показывать ее бизнесменам. Если, конечно, там указана их группировка или еще лучше – есть его фотография. Своего рода, первое и единственное удостоверение братвы. Выражались же они не опасной хрипотцой дона Корлеоне, а полуромантическими присказками: «Заходи - не бойся, выходи – не плачь».

Не Одесса создала Мишку Япончика, а Бабель своими рассказами создал Одессу. Так и на Неве – не Петербург создал «бандитскую» ауру, а мой друг Андрей Константинов.

Как-то в году так 1994-ом по Конюшенной шла пара сочных девок. А одна из них, вообще, такая аппетитная, пятый размер. Останавливается тонированная машина, оттуда выглядывает произвольная рожа. Приглашают присесть-погулять. Они в отказ, а та, бедра которой платье облегает, еще что-то обидное сказала. Один вышел, взял их за волосы и столкнул лбами. Девушки загудели, как два медных таза, у каждой по тут же набухшему синяку. А второй братан из машины выскочил и давай их защищать. Тут хлопцы про женский пол забыли и начали друг дружку изводить. Так, достал один из них пистолет и стрельнул. Красны девицы давай бежать с разбитыми лицами в одну сторону, а оставшийся в живых погнал от греха подальше. Назовем их поведение непосредственным.

Дуэли на балу Сатаны бывают разные.

Явление само по себе не предусматривает хорошего или плохого отношения. К тому же, взгляд на них как на типичных, однородных боссов мафии столь неточен, что неверен.
Кумарин – деревенский. Представьте себе село Александровка Мучкапского района Тамбовской области через три года после смерти Сталина. Там тракторист равен по статусу проректору Горного института. Сформировавшись в колхозе, Кумарин, тем не менее, стал не то что городским, столичным.

После школы он лезет по социальной лестнице, поступая без блата в один из самых сложных вузов Ленинграда – в Институт точной механики и оптики, получая комнату в общаге в огромном доме на Мытнинской набережной.

Вид из окна – на Петропавловку, на Зимний дворец, на Ростральные колонны. И сейчас этот вид один из самых дорогих в мире.

Он учится и читает советскую прессу. Как большинство остальных из первой волны братвы, Кумарин никогда не болел спортом, отдавая энергию лишь футболу, и то потому как футбол – это всегда и везде. Роста невысокого, жилистый, юркий. Выражение лица тонкое, умное.
И в эти дни, сидя 14-ый год в тюрьме, он окружен православной литературой и следит за СМИ.
Малышев родился на полтора года позже Кумарина, но это не считается. Малышев тоже из деревни, псковский, но детства своего среди крапивы не помнит. Его родители переезжают в Ленинград, где получают комнатку на Лиговке, возле Обводного канала. Там он и узнал, что такое улица – как заглянул за угол, так и отхватил. Малышев в школу ходит, потому что положено. Его больше увлекает вольная борьба. Он большой, с широкой сибирской костью. Лицо выражает твердость, богатырскую доброту.

Сформировался же он как личность на самой-самой окраине Ленинграда. Его отцу-мастеровому как истинному пролетарию дали квартиру в последнем доме, возле лесополосы в Красносельском районе. Вроде город, но многие дети еще одеты в ватники.

Кумарин никогда не был лидером двора, а Малышев был. Малышев даже умудрился окончить техническое училище. Кумарин в советской перспективе видел себя руководителем предприятия, а Малышев знал, что от работы лошади дохнут.
Но как Малышев сам часто иронизировал - «сижу все время за кулак». Малышев дважды отбывает срок за убийства. Но за неумышленное и за непреднамеренное, оба случая – банальные драки. Бьет рукой – и амба.

Их пути из одной и той же точки расходились в противоположные стороны, но начали перехлестываться во времена «воротчиков». Когда Кумарин понял, что на зарплату инженера можно только просуществовать, а Малышев давно знал, что в горячем цеху можно только сфотографироваться на доску почета. И встречаются они в легендарном тогда кафе «Роза Ветров».
Малышев заходит туда уверенно, как студеный ветер в открытую дверь. Кумарин тише, как кошка. И оба четко вталкиваются в социальный лифт советского общепита. Чуть позже Кумарин становится барменом в кафе «Таллин», Малышев – в кафе «Рига».
Не избежал срока за удар по голове и Кумарин. Хотя это случайность, так вышло – тогда в барах не обходилось ни одного вечера без зуботычины. Это как свадьба без визга.

Оба прошли становление в игре в «наперстки», прекрасно знали друг друга, но старались не общаться. Как настольный и большой теннис. И, наконец, им довелось сойтись в Девяткино, где каждый выставил свое войско, а поражение Кумарина привело не только к расколу братвы на «тамбовских» и «малышевских», но и родило самосознание этих преступных «этносов». С тех пор, как Малышев в первый и последний раз стратегически победил, они и разошлись раз и навсегда.

Можно сколько угодно размышлять на научных кафедрах, кто одержал победу под Бородино, но мы же все впитали Лермонтова.

С тех пор, с декабря 1988 года они умышленно встретились минимум один раз. Сам Кумарин рассказывал, что через три дня после Девяткино «мы сняли все возникшие вопросы». Не сняли. Даже при аресте в 1992-ом году, на допросе Малышев говорит, что с Геннадием Петровым у него не может быть дружбы. «Он близок к известному … неважно кому». Парируя предсказуемое уточнение следователя: «К Кумарину?», Малышев философски вставляет «три копейки»: «Да. С Кумариным Владимиром у меня свои специфические отношения».

География их мест притяжения основывалась на разном эстетическом подходе. Малышеву, как корифею новостроек, милы были долгие улицы с многоэтажками. Зашарпанные проходные дворы и брандмауэры вызвали у него жалость. Кумарин же как приезжий стремился в центр Ленинграда – его тянули туристические красоты. Поэтому он просиживал в ресторанах на Невском и купил шикарную квартиру в мощном доходном доме возле Таврического сада. Малышеву было достаточно загородного дома. В принципе, хорошая дача. Офисы Малышева всегда были поближе к аэропорту – в гостинице «Пулковская», в ресторане «Паланга» на Ленинском проспекте.

Пусть группировок были десятки, а банд и того больше, но сообществ – мафий – две. И разница между ними была велика.
Малышев интуитивно сложил абсолютно горизонтальную модель управления. Он особенно не стремился властвовать, даже чаще уклонялся от короны, но быть первым среди равных для него было важным. Его феодалы будто сидели за огромным дубовым столом вокруг него, и у каждого могло быть особое мнение по текущему вопросу. Более мелкие бароны лишь издали присягали ему, но только на случай, если завтра в поход, если завтра война. Фаворитам Малышев мог подарить угодья для кормления. По маленькому счету, лидеры дружественных ему бригад дани ему не платили. А по большому, он и сам не знал, сколько под ним ходит штыков. Вокруг него была гвардия примерно из десяти крупных рыцарей, а основная боевая мощь состояла из так называемых «красноселов». То есть мощной группировки, состоящей из представителей родного ему района города.

Кто-то из моих собеседников говорит, что под ним ходило под тысячу человек. Кто-то: «Да ладно, тысяча! Тысячи три, точно».

У Кумарина история обратная – вертикальная как лом. Он первый и только он, а дальше государственная модель – заместители, министры, начальники департаментов. Все ключевые решения только через него, а если нужно и не лень, то все решения вплоть до тонировки стекол на машинах. И каждый боец, собирая налоги, знает, что должен уплатить подати верховному главнокомандующему. Численность армии можно подсчитывать с тем же успехом, как и у Малышева. Но есть нюанс. Кумарин прибавил еще и резкую сицилийскую специю. Самые приближенные были у него даже не из Тамбовской области, а из Мучкапа. Это как кому-то говорят, что он сицилиец, а тот поправляет: «Минуточку, я из Катаньи».

Это не Малышеву, а другим больше полезен был его бренд. Его часто просили просто засветиться в какой-нибудь истории. А вот Кумарину это надо было самому.

Малышев силен в роли русского богатыря. Ему легче и приятней дать по голове в открытом диалоге. Он большой, открытый и заметный. Кумарина, если не знаешь в лицо, то и в ресторане не сразу определишь.

Для усиления рисунка придумаем ситуацию: Малышев спешит в аэропорт и сталкивается с хамством на дороге, и то же самое происходит с Кумариным на подъезде к Пулково. В первом случае, Малышев выходит сам, дает по шее неучтивому, а если перестарался, то отменяет полет, чтобы в аэропорту не столкнуться с быстро долетевшей претензией милиции. Кумарин же в аналогичной сцене извиняется, летит дальше, а через пару месяцев у самонадеянного автомобилиста горит машина. Пострадавшему могут еще прислать томик правил дорожного движения или орфографический словарь.

Но никогда не слышен был набат, собирающий тысячи солдат мафии для священной войны между этими могущественными кланами. И не оттого, что оба были политически осторожны при решении мешков вопросов. Они нутром чуяли, что каждый имеет ту силищу, которая в случае резни зальет город кровью, и Петербург этого не вынесет. Будто они имели по атомной бомбе и понимали последствия первого хода.

По Малышеву, конечным результатом было благополучие, то есть деньги. По Кумарину, деньги – это лишь инструмент усиления власти. То есть Малышев и при СССР мог сказать – «дайте мне строгий выговор и сто рублей». Поэтому Малышев после оправдания за бандитизм и уехал на курорт, на пляжи Испании. Как в Советском Союзе трудящиеся мечтали о Сочи. Он понимал, что даже если он займется разведением клубники, его авторитет сам пристегнет его к любой нужной ситуации. А Кумарин после того, как вышел из комы в Германии, вернулся, всех казнил и занял пьедестал босса всех боссов.
С этого момента каждый жил в той мечте, к которой сокровенно стремился.

Малышев на Майорке в окружении верных и понятных, но в малом числе, где и Геннадий Петров. Если приезжают к нему в гости, то статусные друзья, как Павел Кудряшов, если отдыхает в компании, то на шикарном катере. На запястье цепь Картье, волосы длинные, немного вьющиеся, фамилия теперь у него Гонсалес. Он в образе. Настоящий гангстер, как его надо себе представлять обывателям. При этом Малышев ничего нехорошего на Майорке не делает, а в Петербурге и не намеревается совершать. Капают доходы, вот и замечательно, а слава не устает его обмахивать как балдахин. Другое дело, как это выглядит по-испански.

Допустим, в Петербург приехали человек десять японцев. Они купили хоромы, разъезжают по Питеру на шикарных машинах, сидят на открытых террасах, а из-под рубашек у них торчат разноцветные наколки во всю спину. Вроде даже курят в положенных местах, но понятно же, что это якудза. Так и там. Испанцы убеждены, что это страшная русская мафия. Официанты улыбаются, чаевым радуются, а всем очень тревожно.

Тем временем рейтинг Кумарина уже уперся в потолок и только крепнет. Такое впечатление, что в Петербурге одни «тамбовские». Многие начинают себе придумывать прошлое, мол, изначально были с «тамбовскими». Если где-то сгорел ларек, то его сожгли обязательно «тамбовские». «А почему обязательно «тамбовские»? - А кто еще-то?!». У Кумарина заводы и пароходы, у власти к началу «нулевых» не отбило память, она сама прошла все пути становления, порой прибегая к его услугам.

Кумарин уже рядом с патриархом, Кумарин помогает подводной лодке «Тамбов», Кумарин дает средства на подсветку Невского проспекта, Кумарин не дает чеченцам залезть в город. У Кумарина титулов как у царствующего дома, а перед ним не зарастает толпа просителей – от депутатов Государственной думы до обездоленных. Он тоже в образе.

Но разные умыслы приводят их к одному знаменателю. Малышеву ничего кроме материального счастья не нужно, а Кумарин, кто уже изменил свое имя на Барсуков, жаждет большей власти. Наполеоновский диагноз.

С 2005-го года по Петербургу носятся кланы рейдеров, отнимая активы у всех, кто попадается на пути. На Невском проспекте большинство вечных магазинов переходят в руки «тамбовских». Силовики, разделенные по отстаиванию интересов разных пиратских команд, ссылаются на несовершенство законодательства. К Кумарину выстраиваются очереди. Пресса называет его «ночным губернатором», и терпение у Кремля лопается. В конце августа 2007 года прилетает рота специально натасканных псов, мешок Кумарину на голову и спецкорпус «Матросской тишины». Приговор через пару дней.

По центральному телевидению показывают встречу президента с генеральным прокурором, где называется его фамилия. Впервые за историю Руси, России, Советского Союза и Российской Федерации высшая власть публично говорит об уголовном преступнике. Это и был пожизненный приговор. Остальное – дело процессуальной техники.

Через год, посреди лета 2008 года в Испании батальон спецназа на вертолетах штурмует виллы «малышевских». Как сказал мне один из очевидцев того шоу, «подумал, что кино снимают». Всех собирают в кучу, предъявляют им от убийств до торговли наркотиками через Северную Африку, всемирно объявляют о всепоглощающей операции «Тройка» против русской мафии и закрывают под замок. Десятки тысяч публикаций вплоть до крохотных газет в Новой Зеландии.

Один из тогда арестованных, Эльдар Мустафин рассказывал мне, как ему в суде зачитывали обвинения. Когда дошли до продажи детских органов, он не выдержал и попросил свою переводчицу-молдаванку ответить: «Скажите, что судья Бальтасар – сумасшедший».

Пока Кумарина обкручивали как веревкой уголовными делами по мошенничеству и убийствам, в Испании пыль осела и всех начали выпускать. Когда в Петербурге дошло до того, как Кумарина обвинили в заказе на убийство Галины Старовойтовой, Малышев и соратники оказались дома – Испания сама рада была от них избавиться. Их по очереди отпускали в краткосрочный отпуск, они по очереди не возвращались и, наконец, все договорились, что так тому и быть – Испания якобы имеет к ним небольшие налоговые претензии, а о мафии лучше и не упоминать.

Тем более что за эти 15 лет на улицах появилось поколение молодежи, кто не помнит не то что 90-е, а то, что уже было в начале ХХI века.

Как-то Малышев незаметно сидел в петербургском ресторанчике, а за соседнем столиком несколько способных тридцатилетних, приехавших на стильных тачках, сквернословили. Сделал он им замечание, а они ему: «Дядька, не нарывайся». Вот что человеку делать? Раньше бы их типично утопили в Неве вместе с их «порше», а теперь, верно, предполагает: дам по лбу, так сразу новости появится – «Вернувшийся в Петербург Александр Малышев начал избивать бизнесменов».

Примерно в те же дни Кумарина этапировали в «Кресты». Вокруг спецназ, вокруг команды. Идет рядом с ним молоденький тюремщик, тащит за него огроменный баул с вещами и с восхищением интересуется: «Скажите, пожалуйста, а кто вы такой? Так все нервничают из-за вас!».

С 2007 года Кумарин заточен и знает, что навсегда. Малышев незаметно живет в Стрельне. У обоих здоровье уже не то. И оба не хотят никого видеть. И до сих пор те, кто давно уже все переговорили и передумали и вроде все друг другу простили, порой встречаются по какому-нибудь обыкновенному коммерческому делу. Один предлагает продать, второй готов купить. И вдруг первый любопытствует – а кому достанется? Получая правдивый ответ, морщится: «Не, ему не продам. Он же тогда работал с … и называет Кумарина или Малышева». Будто через 30 лет после гражданской войны седой всадник Ворошилова вспоминает, как его чуть не зарубил офицер из армии Деникина.

В их историческом, естественном противостоянии есть необычайно невидимая тончайшая грань. Это невозможно ни доказать, ни опровергнуть, а в тексте печатается. Иногда, втайне чуть ли не от себя самих они должны вспоминать друг о друге. Вряд ли сейчас могут вспыхнуть обиды или раздражения. На кону дуэли стоит только одна карта – кто из двоих раньше уйдет.
Любимая песня Малышева в прямом смысле этого слова - «Как бы не так» Тани Булановой, которую он знал лично. «Ты, наверное, думал, что я без тебя пропаду… Как бы не так, я пою и танцую». Что в музыке у Кумарина, можно и самим догадаться – «Королева красоты» в исполнении Муслима Магомаева. «С тобою связан навеки я, ты жизнь и счастье, любовь моя». Духовные близнецы, душевные антиподы.

Если же взлететь над конкретикой, то получается, что демократическая модель успешнее авторитарной.

Сначала хоронить принялись по-советски – приходим в ритуальные государственные учреждения. Там и при СССР было все обшарпано, а после развала страны – картина, при которой и без гроба всплакнешь. Получился полный диссонанс между кавалькадами их машин, выходом на печальный помост во всем импортном, неуемном блеске золотых цепей и окружающей действительностью в виде простых скорбных граждан, пришедших по тому же, но своему поводу. Решить декоративную составляющую не представлялось возможным по обстоятельствам непреодолимой силы даже для братвы.

Уж кто первый предложил заглянуть в храм, все скопом не смогут припомнить. Но внутри церкви все было наоборот – архитектура и пространство работали сами за себя, запахи и звуки тоже. Иконы и убранство были несопоставимы с выкрашенными в неуютный цвет стенами крематориев. Веками сложенная эстетика убедила братву единоначально. Ну, а так как мусульман было маловато, а евреев еще меньше, то выбор доктрины стал очевиден.

Между строчек их еще благословили блатные. Ведь воровская идея и сама по себе религиозна и не отрицает Бога. «Только Бог нам судья», а храмы с куполами и кресты – излюбленные накожные наколки профессиональных уголовников ушедшего прошлого. «Золотые купола душу мою радуют» – Михаил Круг.

В храмах же братва вынуждена была для начала послушать священников. Этого было достаточно, ведь любой батюшка образованнее, мудрее, чем воин в сабельных шрамах. Люди в рясах объясняли то-то и то-то, а неученые чемпионы слушали и внимали. И все это надо обязательно помножить на страх – «на войне атеистов нет».
Как сказал на одних похоронах мой знакомый, когда в кругу обсуждали ушедшего с пулей в груди: «Вы не о нем думайте, а о том, кто следующий». Да и стволы таскали, вынимая их для удобства лишь в туалетах и то при закрытых дверях, из-за страха. Пистолет же неудобен. Это вам не дамская сумочка.

Чуть ли не каждый раз, подгребая ночью к парадной дома, на съемную квартиру, человек братвы сначала опасливо озирался, смотрел на освещение, не очень любил подниматься на лифте.

Бывали случаи, когда бойцы стреляли с перепуга в подвыпивших соседских мужиков, принимая их за посланников смерти. Рождались шуточки: «Калькулятор – предмет только для предварительных расчетов. Для окончательных – есть ТТ».

И братва ломанулась в веру. Идеологическое перерождение было чуть ли не мгновенным. Будто все скинули партбилеты и нацепили крестики. Другое дело, что могучие золотые кресты уже болтались на накачанных торсах. Их просто освятили, как акт.

Конечно, это сначала их собственное богословие ни на что не повлияло. Также убивали, убивали, убивали, только теперь еще и крестились, крестились, крестились. Тут же вспомнив, что Корлеоне – он же Крестный. РУБОП мог делать выводы при помощи личного сыска – видишь, как мимо храма притормаживает «мерседес», внутри которого сидит личность и обкидывает себя крестными знамениями, – значит, кончил только что кого-то.

Чуть ли не шишки себе на лбу набивали, крестясь справа налево, а потом на нервах как католики – слева направо. И никто из них рукой по бритой голове не провел, иначе бы удивился, что там имеются рога. Если бы они убивали не из стволов, а по представлениям – косами, то в Петербурге пришлось бы кузни открывать, чтобы каждый день их затачивать. Пистолет на том языке иногда именовался «плеткой», а автомат как раз «косой».

В моду быстро вошло становиться крестным детям приятелей. Тоже мало на что влияло. Убить отца крестного ребенка у братвы не ржавело. Но теперь, будто как у немецких солдат, на пряжках их ремней чеканилось убеждение: «С нами Бог».
По мере экономического роста лидеры начали усердствовать в богоугодных делах – помогать храмам, а потом уже и сами их строить. Это тоже являлось результатом ядерной смеси страха и инвестиций в будущее лишь только со щепоткой веры. Под инвестициями я подразумеваю желание откупиться перед самим Богом. Притча:

«Предстает браток перед апостолом, а тот его отправляет в ад. Гангстер показывает ему список своих добрых церковных дел. Апостол отвечает: «Деньги мы тебе отдадим, а тебе в ад».

При усилении роли церкви лидеры понимали, что она становится все более влиятельной на государственном уровне, а значит, через дружбу с ней можно входить туда, куда раньше и не пустили бы. Это потом за ними к православной идеологии потянулись государственные мужи. Церковь же преследовала свои интересы и правильно делала, тем более что фундаментальное обоснование таких связей лежало у всех на виду – в начальной истории, когда первым в рай попал распятый с Христом, но уверовавший разбойник.

В культовое место, кстати, лег и убитый лидер «великолукских» Николай Гавриленков – в Богом данных пещерах Псковско-Печорского монастыря, рядом с именитыми священниками и предками Пушкина.

Причем, государство не рыло ямы перед приговоренными к расстрелу – братве не очень много давали сроков за их чудачества, а смертная казнь воспринималась уже как темное прошлое царизма. О том, как НКВД себе на пальце натер мозоль от бесконечных выстрелов в затылок, наперебой писали только в газетах, а прессу братва отложила, так как их лица «Советский спорт» уже не публиковал.

И в этом наваждении братва создала своих знаменосцев.

Лютый боксер Серега Кочубей, прославившийся стрельбой по милиционерам возле станции метро «Пионерская», так уверовал в «Крестах», что начал пастырскую службу, развозя и разнося куличи по зонам. Сегодня на его участке возле Парголово стоит им же отстроенная церковь.

Олег Жоркин, кого в прямом смысле боялись за прямоту и способность идти до конца самые бесстрашные из бессмертных, скромно служит старостой в небольшом приходе Калининского района. Вася-Питерский, чуть ли не вор, сотворил себе в прямом смысле скит в Приозерском районе Ленобласти. И люди к нему идут за советом.

Костя-Могила, Сергей-Новгородский облачались во время служб в нужное одеяние, а Владимир Кумарин целовал руку Патриарха.

То есть делал то, о чем только мечтал Майкл Корлеоне – целовать руку Папы Римского. И притом под вспышки фотокамер.

Но лучшую метафору братва соорудила в лице Александра Филиппова, сподвижника Александра Малышева. Волосы его темные, длинные. Поэтому его и звали «Люцифер». Когда он пришел к Богу, то позвал батюшку и честно ему назвал свое прозвище. Потом закончил Духовную академию, дьякон. С таким же ретивым торжеством, как и в братве, занялся поиском истины. Обнаружил следы Христа в Индии, написал трактат. В Епархии не оценили, бывший Люцифер не унывает. Несет свет миру и по сей день.

Идеалисты от материализма не стали добрыми, остались сильными и не требуют возмездия.
Их вера возникла по классикам марксизма-ленинизма. В советских учебниках всегда утверждалось, что религия возникла у первобытного человека из-за страха перед явлениями природы. Братва же от зла обратилась к Богу из-за ужаса перед собственной природой массовых убийств. Они же не были изначально носителями зла.

Отдельным жанром является глобальная тема наркотиков.

В Советском Союзе это являлось абсолютно нерукопожатной привычкой, исключения же можно найти лишь в молодежной музыкальной субкультуре, где курение анаши являлось важной частью идентификации. И немного у блатных. К концу 80-х грязный опий уже хлынул на улицы Ленинграда, куда его тащили тоннами из Средней Азии, но спортсменов это не волновало – не задевало. Более того, к наркоманам они относились брезгливо, как к ненадежным, слабым. А за наркомана считали любого, кто хоть что-нибудь где-нибудь употребляет. Или даже употребил. В начале 90-х и эта спортивная скрепа разжалась.

Датировать явление можно легко – с открытий ночных клубов. В первую очередь, «Конюшенного двора», «Планетария». Можно очень просто начать и закончить словом – мода.

Это же когда длинноволосые поклонники буддизма лежат на ковре и курят, то они наркоши.А вот если ты успешный, стройный, обтянутый в дорогую одежду, развалился среди ярких девок на дискотеке и при этом втираешь себе в десну кокс – ты гангстер. Пусть в Чикаго те наряжались в костюмы, а виски пили под звуки свинга. У нас своя музыкальная кислотная гордость. Так в Петербург повалил кокаин, как снег. На Выборгской таможне в 1993 году, например, изъяли тонну кокаина. Главный нарколог Петербурга к 1995 году уверял, что только официальных наркоманов у него – 150 тысяч, а алкоголиков – 120 тысяч.

Все по Марксу: спрос – товар – прибыль толкнули группировки на борьбу за рынок. Азербайджанцы убивали враждебный им этнос – талышей, исторически контролирующих поставки мака, а братва расправлялась с теми, кто покушался торговать без ее покровительства. Начались и банальные нападения с целью завладения и дальнейшей перепродажей товара. Банальные нападения заканчивались минимум реанимацией.

Обнюхивались коксом так, что порой в них попадали пули, а они не чувствовали. Перегородки в носу сжигали от кокса, золотые трубочки для нюха заказывали. Изгалялись, как в сумасшедшем доме. Становилось настолько на все наплевать, а еще стволы по карманам. Часто убивали друг друга в том невменяемом состоянии, когда сами не помнили, что творят. В принципе, сравнение «обезьяна с гранатой» женится с тем поведением.

Году так в 1994-ом в квартиру к Жанне, что жила на улице профессора Попова, а оттуда и торговала кокаином из трехлитровой банки, заявился «тамбовский» Зуб и вместе с ним четверо. Там они нарвались на равного себе, но одного. Поспорили буквально из-за очередности покупки. Когда вышли из парадной, то раздраженный пацан выпустил в Зуба и компанию обойму из ТТ. Буквально в упор. И ни разу не попал. По моей достоверной краеведческой информации, они тоже были не в себе, обозвали его дураком и уехали. Тарантиновские чудеса бывают разные.

Все же мода – это искреннее объяснение того явления. Сокровенное находится в лоне ужаса. И старая советская поговорка – «выпил утром стакан – и весь день свободен» – не сюда. Здесь другая концепция – «съел таблетку – и весь день не страшно». И это не про риски сесть в тюрьму. Это даже не про то, что вокруг всех убивают, и тебя в любой момент могут. Это про то, что ты сам, про то, кем ты стал.

Между собой об этом не говорили, а если хотелось выговориться, то, наоборот, прикрывались вульгарной злой бравадой – «тому надо уши отрезать», «тому ноги переломать». Лучшее, что я слышал: «Я возьму долото, выбью ему в черепе отверстие и из трубочки мозг высосу».

Внутри же многих трясло. Вот и смастерили выход: обнюхался – и хоть руку ножовкой ему отрезай – не больно.
Прошло 30 лет, а порой в спокойном, тягучем разговоре между до боли своими, когда они рассуждают о том, что было, на них вдруг накатывается тот страх. Мозг говорит, что это все прошлое, а психика дрожит как чашка на столе в доме, рядом с которым пролетает электричка. Оказалось, что не смерть – наказание. Наказание – жизнь.